Борис Панкин - Пресловутая эпоха в лицах и масках, событиях и казусах
- Название:Пресловутая эпоха в лицах и масках, событиях и казусах
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:ЛитагентЦентрполиграф ОООb9165dc7-8719-11e6-a11d-0cc47a5203ba
- Год:2017
- Город:Москва
- ISBN:978-5-227-06610-7
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Борис Панкин - Пресловутая эпоха в лицах и масках, событиях и казусах краткое содержание
Автор книги «Пресловутая эпоха в лицах и масках, событиях и казусах» – бывший главный редактор газеты «Комсомольская правда», бывший председатель ВААПа, бывший министр иностранных дел СССР Борис Панкин. Перед читателем проходит целая галерея образов людей неординарных: Хрущев и Брежнев, Горбачев и Ельцин, Улоф Пальме и Маргарет Тэтчер, Юрий Гагарин и Астрид Линдгрен и многие, многие другие, с которыми автору довелось встречаться на протяжении жизни. Живой и увлекательный рассказ о них составляет канву мемуаров, на страницах которых эти люди предстают в новом, подчас неожиданном ракурсе.
Пресловутая эпоха в лицах и масках, событиях и казусах - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок
Интервал:
Закладка:
История дальнейшего восхождения Шеварднадзе к вершинам власти в республике и его пребывание на этом региональном олимпе рождали были и небылицы, которые волнами расходились по стране. Впрочем, о ком из восходящих к власти не сплетничали в эпоху позднего Брежнева? Шеварднадзе потому, наверное, был для меня интереснее других, что я, в силу обстоятельств, стал свидетелем его старта. Все время тянуло сравнивать его «нынешнего» с тем, кого я помнил с пятьдесят шестого года.
Не похож на него был уже тот, второй Шеварднадзе, которого с излишним, на мой взгляд, пафосом обрисовал его помощник. Дальше – больше.
Вот рассказывают, как, только что став секретарем Тбилисского горкома, он на каком-то заседании предлагает собравшимся – так называемый партийно-советский актив – сверить часы. Участники встречи подтягивают рукав рубашки или блузки, обнажают левые запястья, на которых оказываются дорогие золотые часы, все как на подбор, швейцарских марок. И только у первого секретаря скромные то ли «Заря», то ли «Вымпел», словом Второй часзавод. Сцена из «Ревизора».
Еще одна-две подобные истории, то ли было, то ли нет, и я думаю про себя, что ничего нет нового под луной. Впрочем, может быть, с этой публикой и нельзя иначе?
Вот накатывает другой слух, который подтверждают очевидцы, в том числе и мой старый друг Хуцишвили, успевший уже поработать со мной не только в «Комсомолке», но и в ВААПе. Впрочем, он никогда не любил Эдика, которого в третьем лице иначе никогда не называл.
…Прибыл в Тбилиси Леонид Ильич, разместили его, само собой, в самом шикарном особняке, который только был в распоряжении республиканского руководства. Просыпается он утром, смотрит в окно – а там, как живой, домик его мамы в курских пенатах, где он некогда родился… Как тут не растрогаться, как не поощрить того замечательного человека, который подумал об этом…
Я слушаю, а сам думаю о другом, чему довелось быть свидетелем. О том шикарном празднике урожая под названием «Тбилисоба», который изобрел первый секретарь ЦК партии Грузии Эдуард Амвросиевич Шеварднадзе – когда золотой грузинской осенью съезжаются в Тбилиси пахари, виноградари, животноводы, гончары, виноделы и так далее, и так далее вместе с большим количеством того, что ими выращено и произведено, и тогда «город на Куре» становится на несколько дней настоящим раем земным – там аул раскинулся, которого вчера не было, там отара овец блеет в предчувствии острого ножа, дым курится над рядами жаровен, вино льется из бурдюков, звучат песни и тосты, танцуют горцы и горянки.
На заключительном банкете я подвожу к Эдуарду Амвросиевичу привезенных из Москвы зарубежных вааповских партнеров – издателей, дирижеров, композиторов, художников, – и их просто распирает от осанны всему увиденному, услышанному и попробованному, что начисто перевернуло все их представления об убогости и трафаретности советской жизни.
Он слушает их с той еще не вполне отработанной улыбкой, которой лишь предстоит еще покорять мир, сердечно благодарит, а мне бросает вполголоса, что в Москве уже получены анонимки, изобличающие его расточительство и феодально-кулацкие пережитки. Мне понятна промелькнувшая в его взоре тоска. Иностранным гостям этого не понять, а мы-то, советские люди, знаем, какую реакцию вызывает в казенных кругах, да и просто у завистников все, что хоть немного выходит из ряда вон. Тут, на «Тбилисобе», я ему полный союзник. Может, думаю позднее, из того же источника родилась и сплетня о домике мамы генерального секретаря?
Но вот чего уж никак не списать на сплетни – это его речи на партийных съездах и прочих форумах государственного и общесоюзного значения, принесшие ему прозвище «еще одного замечательного грузина». Те самые крылатые слова, согласно которым нет на земле мудрее человека, чем наш выдающийся, мудрый и так далее Леонид Ильич, и нет народа лучше советского. Благодаря ему над Грузией и солнце восходит с севера, а не с востока, как над всеми другими странами.
Дежурные здравицы, которыми наполнена была речь каждого из партийно-советских ораторов, просто скользили мимо сознания. Никто не удивился, что Андрей Павлович Кириленко, в то время формально второй в партии человек, получая награду в связи со своим юбилеем, речь произнес в честь Брежнева. Но его выражение, что семьдесят лет в нашей стране – средний возраст, запомнилось, вошло в обиход.
Шеварднадзе тогда тоже вспоминали в основном в связи с его отшлифованными, как алмазы, не моим ли Тимуром Мамаладзе, дифирамбами.
Я понимал, что это одно из средств самообороны, но все-таки, по мере того как комплименты становились все изощреннее и поэтичнее, спрашивал себя – стоит ли?
Назначение Шеварднадзе министром иностранных дел и одновременно избрание (!) его наконец-то членом политбюро застало меня в Стокгольме. И хотя за три года уже послом в Швеции у меня не возникло каких-либо конфликтов с Громыко, появление Эдика в этой роли я воспринял как примету реальных перемен. Первые его шаги и заявления вроде бы подтверждали эту версию.
Помню, как летел в Москву на совещание послов и аппарата МИДа с участием Горбачева, нафаршированный звучавшими отовсюду – и диппереписка, и средства массовой информации, и рассказы очевидцев, – призывами к новому мышлению, сам уже заваливший Москву предложениями по этому поводу, выступивший в «Московских новостях» со статьей «Время и бремя посягать», я ни минуты не сомневался, что все пройдет совершенно по-новому. В памяти было недавнее, но еще догорбачевское совещание послов в Скандинавских странах, где право на трибуну предоставлялось лишь в том случае, если ты заранее напишешь свое выступление и покажешь его замминистра – «куратору направления».
Увы, разочарования начались уже с первых шагов. Оказывается, и здесь ораторы были определены заранее. Резолюция совещания и «план мероприятий по реализации рекомендаций генерального секретаря», еще не высказанных, был уже «подработан». А чтобы проникнуть в зал заседаний, в клубе МИДа понадобилось пройти три кордона спецслужб.
Появление Горбачева, ведомого Шеварднадзе, присутствующие встретили «знакомыми до слез» вставанием и овацией.
Открывая совещание, наш новоиспеченный министр совсем в духе тех речей, которые он произносил при жизни Брежнева, определил, что данное совещание является историческим, ибо «в его работе впервые за всю историю МИД СССР участвует руководитель нашей партии и правительства, генеральный секретарь, что знаменует…».
– Да ничего в этом особенного… – вдруг подал реплику Горбачев, и по мере того, как в зале разрастался хоть и анонимный, но одобрительный гул, лицо Шеварднадзе заливалось краской.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: