Адлер Сайрус - Джейкоб Генри Шифф. Гений финансового мира и главный спонсор русских революций

Когда Теодор Герцль в 1897 г. организовал современное сионистское движение, Шифф держался от него в стороне. Его отталкивали отсутствие сколько-нибудь выраженной религиозной составляющей в Базельской платформе, присутствие и руководство ряда нерелигиозных евреев и светский националистический характер движения, и он пылко выражал свое мнение как публично, так и частным образом.

Однако Шифф все время помнил о вынужденной эмиграции евреев из России, Польши, Галиции и Румынии и благожелательно относился к созданию поселений на Востоке. В 1903 г. Герцль размышлял о поселении в Египте и заручился поддержкой лорда Ротшильда, через которого также пытался добиться поддержки Шиффа. Очевидно, к Шиффу обратились через его племянника, Отто Шиффа, жившего в Лондоне. 5 мая Шифф писал племяннику: «Получил твое письмо от 18 апреля. Насколько я понял, ты написал его мне по просьбе лорда Ротшильда. Было бы иронией судьбы, если, после того как наши предки оставили Египет со всеми пожитками и мы не одну тысячу лет отмечаем исход как самое важное событие в истории нашего народа, – если после всего этого современный Израиль должен снова селиться в Египте… лично я считаю, что данный план возбудит особое отвращение у восточных евреев, из которых в конце концов должны получиться поселенцы и для которых чувства играют такую большую роль – тем более, что именно они пользуются наибольшей благосклонностью сионистского движения».

Далее он повторял то, что уже отмечалось: по мнению Шиффа, более серьезного внимания заслуживала Месопотамия.

На следующий год, 10 апреля 1904 г., Герцль из Вены написал Шиффу, который тогда находился во Франкфурте, и попросил о личной встрече [49]. Ответ Шиффа, написанный от руки из Франкфурта, не обнаружен, но вполне очевидно, что он согласился, потому что 27 апреля Герцль писал ему, получив его письмо из Берлина от 21 апреля: он в то время не мог покинуть Вену и просил, чтобы Шифф встретился с одним из его «самых верных помощников, доктором Каценельсоном из Либавы» в Лондоне 2 мая. Встреча состоялась, и последнее письмо Герцля, опубликованное в его дневнике, было адресовано Шиффу. В нем Герцль благодарил Шиффа за то, что тот принял Каценельсона. Герцль умер 3 июля 1904 г., и известие о его кончине появилось в прессе утром в субботу. Шиффа смерть Герцля очень огорчила. Узнав о том, что произошло, он долго молчал, а потом провел утро с другом, обсуждая Герцля и его планы, которые в конечном счете сводились к тому, как добиться от султана передачи Палестины на таком основании, какое Шифф считал невозможным.

Каценельсону Шифф писал 7 июля: «Мы скорбим, узнав несколько дней назад о смерти доктора Герцля, и мне кажется, что лично Вы очень тяжело воспринимаете потерю друга, который, как мне известно, очень высоко Вас ценил. И хотя лично я не вполне сочувствовал его начинаниям, мы все должны отдать должное его высокому идеализму. Очень печально, что такой человек ушел от нас в расцвете сил».

12 июля Шифф писал Шехтеру: «Пока я находился в Европе, ныне покойный доктор Герцль собирался встретиться со мной; мы уже договорились о встрече во время моего пребывания в Лондоне, так как он хотел, чтобы на встрече присутствовал лорд Ротшильд. В последний момент доктор Герцль не смог приехать и прислал вместо себя доктора Каценельсона из Либавы… От последнего я впервые узнал многие политические устремления доктора Герцля… а также его планы на будущее, и могу лишь сказать: бедный доктор Герцль заблуждался, считая многое уже достигнутым, а его планы, которые он хотел провести в жизнь, были совершенно непрактичными и утопическими».

Шехтер на время отошел от сионистского движения, но в 1906 г. публично заявлял о том, что примкнул к нему. Шифф подробно обменялся с ним взглядами и согласился на то, чтобы письма были опубликованы.

«8 августа 1907 г.

Дорогой профессор Шехтер!

Передо мной лежит Ваше письмо от 17 июня, на которое я еще не ответил. Как я уже объяснял Вам, ответ я вынужден был отложить до тех пор, пока во время отпуска я не найду времени более подробно объяснить Вам свое отношение к сионизму, приверженцем которого, к моему сожалению, Вы стали после Вашего возвращения в Соединенные Штаты. Несмотря ни на что, Вы утверждаете, что стали таким же хорошим американцем, как и те, кто на Вас нападает. Не знаю, кого Вы имеете в виду, говоря о тех, кто на Вас нападает, и хочу подчеркнуть, что лично я не сочувствую нападкам на кого-либо из-за его религиозных и политических взглядов и убеждений. Я свободно признаю право каждого примыкать к сионистскому движению и не вижу веских поводов, почему человек, ставший сионистом и искренне разделяющий воззрения сионизма, должен отражать нападки тех, кто мыслит иначе.

Но, будучи американцем, я ни в коем случае не могу согласиться с тем, что можно одновременно быть истинным американцем и искренним приверженцем сионистского движения. Люди, чьи имена Вы упоминаете, могут или могли – поскольку они уже скончались – убежденно питать глубокую привязанность к нашей стране, но, если они честные сионисты – то есть если они верят в восстановление еврейского государства, надеются на осуществление своих планов и трудятся ради конечного воплощения их в жизнь, их планы стоят для них на первом месте по сравнению с американским гражданством. Если бы они имели возможность осуществить свои намерения и желания, они не смогли бы хранить верность той стране, чьими добропорядочными гражданами они сейчас себя объявляют. Еврею не следует… думать, что он нашел в нашей стране лишь «убежище»; он не должен чувствовать, что находится в ссылке и его пребывание здесь лишь временное и преходящее. Если те, кто приехали после нас, должны быть свободны от предрассудков, которыми, что вполне естественно, страдает наше поколение, мы должны сознавать, что с политической точки зрения никто не смеет предъявлять на нас права, кроме той страны, гражданами которой мы стали по доброй воле; и даже если мы евреи по вере, вера не оказывает влияния на наше гражданство.

Я не спорю с Вами в той части, где Вы призываете вернуться к еврейским идеалам; наоборот, здесь я к Вам присоединяюсь; но боюсь, для очень большого числа сионистов и, конечно, для многих видных лидеров движения выражаемое Вами стремление совершенно чуждо. В их желании восстановить еврейское государство в Палестине религиозные мотивы играют (если вообще играют) весьма малую роль. Где бы ни родился еврей, со своими единоверцами его объединяет убеждение, пусть даже не до конца разделяемое всеми, что у нас как у евреев имеется нечто сокровенное, исполненное большой ценности для человечества, что наша миссия в мире продолжается, а с ней и наша ответственность друг за друга. Из-за этого наша судьба – быть между народами и становиться неотъемлемой частью других народов. Иудаизм по-прежнему остается исходной религией, без которой не появилось бы… ни христианства, ни ислама; пытаться убрать из сердцевины народов источник, из которого до сих пор черпают великие дочерние религии, – все равно что бежать перед лицом Божественного провидения, которое, по собственным причинам, разрушило еврейское государство и рассеяло его народ по земле как миссионеров, которые должны вызывать и приближать время, когда «будет Господь един, и имя его – едино» [50].