Адлер Сайрус - Джейкоб Генри Шифф. Гений финансового мира и главный спонсор русских революций

Я не в том положении, чтобы иметь возможность высказывать мнение по данному вопросу, но мне кажется, что необходимо всеми силами избегать шагов, которые снова могут усилить трения, до недавнего времени осложнявшие отношения Америки и Германии. Такое напряжение, безусловно, возникнет, если подобные намерения воплотятся в жизнь или даже станут предметом официального обсуждения, и потому я считаю желательным, чтобы данный вопрос не продвигался дальше…

Искренне Ваш,

Джейкоб Г. Шифф».

Он по-своему объяснял то волнение, которое вызвал в Америке предстоящий визит принца Генриха в 1902 г., написав одному корреспонденту: «Поразительно, до чего добрые республиканцы в Америке захвачены ожиданием королевского визита. С другой стороны, необходимо помнить, что в наши дни короли действительно воплощают в себе то, что в республике олицетворяет национальный флаг, а именно они служат материальным символом национального духа».

Позже он выражал надежду, что данный визит приведет к возобновлению дружбы между двумя великими державами и нанесет последний удар вспышке шовинизма, обострившейся в последние годы.

12 января 1903 г. Шифф согласился вступить в американское отделение Лондонского общества пилигримов, «которое ставит своей целью способствовать англо-американской дружбе», и в январе 1904 г., по приглашению Джона У. Фостера, он принял участие в третейской конференции в Вашингтоне. 20 сентября 1911 г. он писал Уильяму Байярду Хейлу, тогда редактору «Уорлдс Уорк», излагая свои взгляды на постепенный подход к лучшему взаимопониманию между народами и разрешению спорных вопросов мирными средствами. Он выражал надежду на то, что «постоянные и энергичные призывы к разрешению международных споров с помощью третейских судов и других мирных средств постепенно настроили общественное мнение по всему миру в пользу сохранения мира, что возымело сильное действие на правительства многих стран и… вероятно, с течением времени приведет ко всеобщему миру».

19 июня 1912 г. он писал Джеймсу А. О’Горману, тогда сенатору от штата Нью-Йорк, об ожидающих подписания третейских договорах с Англией и Францией, высказываясь в пользу их скорейшей ратификации, которая, как он надеялся, подготовит почву для такого же договора между Соединенными Штатами и Германией.

В том же году, во время неоднократных беспорядков на Балканах, он выражал надежду на то, что Австрия и Сербия договорятся мирным путем. 29 апреля 1913 г., во время конференции послов в Лондоне, он писал Касселю, что, если страны Антанты будут держаться вместе, силы мира одержат победу. В том же духе 6 января 1914 г. он писал Циммерманну, заместителю министра иностранных дел Германии, выражая надежду, что взаимопонимание между великими державами после балканских беспорядков отложит опасность вооруженного конфликта и что можно обеспечить постоянный мир в Европе.

Мировая война особенно серьезно ударила по тем гражданам Соединенных Штатов, которые родились в Германии или Австрии. В случае таких людей, как Шифф, проблемы и противоречия оказались самыми вопиющими. Он всегда хранил в сердце теплые чувства к своей родине. Там жили его братья и их семьи. В Германии у Шиффа осталось много друзей. С другой стороны, несколько его племянников были британскими подданными, и у него имелось много друзей также в Англии и Франции. Помимо личных чувств, он, будучи человеком сугубо мирным, резко отрицательно относился к любым войнам в принципе. 30 июля 1914 г. он писал Зангвиллу: «Сейчас ужасный призрак общеевропейской войны так же сильно занимает мой разум, как и разум всех здравомыслящих людей, поэтому я… не могу писать длинные письма и на сегодня лишь шлю мои самые добрые пожелания Вам и Вашим близким».

В тот день он уехал в Бар-Харбор. Обычно он уезжал туда на месяц в августе, что составляло весь его регулярный отпуск. Однако в 1914 г. Шифф прервал свой отдых раньше времени и через два дня вернулся в Нью-Йорк, потому что, по его словам, он «счел лучшим, ввиду ужасной войны в Европе, находиться на своем посту». 28 августа в письме государственному секретарю Брайану он призывал правительство «возглавить, вместе с другими заинтересованными правительствами… действия, чтобы при первом же благоприятном случае внести предложение об общем посредничестве и обеспечении справедливого разрешения вопросов, которые придется обдумывать и решать по окончании ужасного и прискорбного конфликта, развязанного различными европейскими странами».

22 сенттября он писал губернатору Мартину Г. Глинну, отказываясь от поста уполномоченного Нью-Йорка на выставке в Сан-Франциско, потому что, «имея многочисленных родственников и близких друзей, живущих в зоне военных действий, ряд из которых находятся в армии – как немецкой, так и английской, – мы, несомненно, вскоре после того, как завершится идущий сейчас ужасный конфликт, пожелаем поехать в Европу».

Очевидно, он считал, что война, скорее всего, закончится в течение года.

В письме от 9 октября своему племяннику, Мортимеру Г. Шиффу, жившему в Лондоне, он спрашивал: «Почему страны ведут жестокую, безжалостную борьбу? Я в самом деле не могу этого понять и даже сейчас считаю, что они могут собраться – что, правда, вряд ли произойдет – пусть даже только ради того, чтобы положить конец бойне и разрушениям, в попытке уладить разногласия и найти modus vivendi по принципу «живи сам и давай жить другим», ибо, в конце концов, в корне всего конфликта лежит единственно желание существования, а не увеличения своей территории до огромных размеров… за исключением России, которой одной нечего терять и которая приобретает все».

В письме Жюлю Филиппсону из Брюсселя он выражает сочувствие Бельгии: «Какое ужасное испытание выпало на долю Вашей страны! И на какой бы стороне кто-то ни находился, невозможно не испытывать ничего, кроме сочувствия и сострадания к маленькой Бельгии, которая так отважно боролась за свою независимость. Никто пока не понимает, когда и как завершится этот ужасный конфликт, и все же я надеюсь, что, когда бы ни была в конце концов одержана победа, независимость Бельгии и, насколько возможно, ее материальное положение будут восстановлены, а ее доблестные граждане снова будут процветать».

В письмах родным в Германию он защищал позицию Америки, хотя насколько возможно избегал обсуждать свои взгляды с кем-либо из живущих в Европе. 15 декабря в письме Максу Варбургу он выражал сомнения относительно быстрого окончания войны: «Я был особенно рад получить письмо, написанное твоей собственной рукой, в котором так проницательно объясняется вся обстановка. Боюсь, время для взаимопонимания между странами еще не пришло и – что самое ужасное – придется пожертвовать многими жизнями, прежде чем воюющие стороны, правительства и народы прислушаются к голосу разума и поймут на собственном опыте пяти ужасных месяцев… что им лучше собраться вместе и попытаться что-нибудь предпринять, чтобы положить конец причинам, вызвавшим войну, и добиться постоянного понимания между европейскими странами на будущее. Нечто в таком роде рано или поздно должно быть сделано, и мне кажется, особенно в интересах Германии, чтобы это произошло скорее, даже ценой жертвы».