Игорь Назаров - Таежные отшельники

Зимой над Агафьей взрывали ракеты, куски их падали в устье Курумчука, на той стороне Ерината и даже на огород Агафьи. Однажды, видя летящую ракету «прямо на избу», Агафья мигом заскочила в неё и начала молится. Ракета взорвалась в Устье Ерината, пронесясь над избой. Агафья показала кусочек серебристого метала с дыркой, упавшего на спуске к Еринату всего в нескольких метрах от избы. Две плиты металла упали на огород. Что же это творится? Однажды Агафья может погибнуть не от болезней, а от осколков ракет.

Наши обеды становятся все скуднее. Сегодня у нас картошка в мундирах с подсолнечным маслом. Уже без пяти минут четыре часа, погода летная, но вертолета нет. Похоже, что и сегодня мы не улетим. А пока меряю у всех давление. У Агафьи норма — 115/70, у остальных тоже близкое к «рабочему».

А Агафьин рассказ, как Шехерезады, все длится и длится, часто сворачивая на уже проторенную дорожку. Вновь вспоминает приключения на Горячем ключе. Дрова у неё воровали «хакасы». Другие люди, узнав об этом, заставили часть дров вернуть. Когда тесть местного охотника хотел её изнасиловать, то муж одной женщины приделал на дверь в избе крючок, а женщина ночевала с Агафьей, оберегая её от насильника. А затем собрала всех друзей и переселилась Агафья в нижнею избу, ближе к людям. Выходит, не перевелись ещё сердобольные люди и защитники.

Агафья рассказывает, конечно, с юмором и смехом, как мы её вывозили в прошлом году на Горячий ключ, как она почти ничего не помнила, так ей было плохо. Даже не помнит, как я её выводил из вертолета и передавал двум женщинам. И все это излагается со смехом и подтруниванием над собой.

У нашей избы стоит железная печка, которую привез Савушкин, а Ерофей за неё взял с Агафьи два соболя. Предполагалась эта печка для новой избы. Она удобная, с кружками, но нет трубы, нужно привести с «Севера». Продолжая свой рассказ, Агафья говорит: «Если бы у меня что было (соболя), то Ерофей бы мне дров напелил. Так ничего нет, сама пилила и колола нынче дрова. С того и болела. Ерофей-то большего, кроме обнимания и целования, слава Богу не сделал». Агафья утверждает, что прошлой осенью после возвращения с ключа отдала более 10 тысяч рублей на муку (3 мешка), соль (2), рис (1), перловки (1) и пшена (2). Песков якобы сказал, что это все привез Савушкин на пенсию Агафьи. А Ерофей сразу у вертолета заявил: «Один мешок мой» — из купленных на эти деньги. Кроме того, Алексей Уткин прочитал оброненную бумажку, где было написано, что пенсия не от Савушкина, а от Игоря Павловича. Ерофей у Алексея эту бумажку вырывал и «дело чуть не дошло до большого». Что-то так все переплелось, что трудно разобраться. Впрочем, Агафья этим путаным сведениям сама подводит итог: «По болезни собираете помощь (о пенсии), а он (Ерофей) забирает, все съедает». Речь идет о расходе муки и крупы Ерофеем зимой из запасов Агафьи. Впрочем, мне кажется, что у Ерофея, которого зимой с охотниками не вывезли, и он вынужден был остаться у Агафьи до лета, другого выхода, кроме как использовать запасы пищи Агафьи, и не было. Но Агафья сурово заключает: «Ерофей-то просто так ничего не делал, за все брал (плату) соболями, мукой, крупой, медом». Потом голос Агафьи смягчается: «Пятого августа были (люди) из Саяногорска — привезли мешок сахара». А до этого 15 июля прилетал Савушкин со В. Н. Штыгашевым, председателем Совета Министров Хакасии. «Привозили крупу, муку. Туески, сколь их сделала (6 штук) отдала Владимиру Николаевичу, Анатолию,… /перечисляет поименно/», — продолжает Агафья.

Подул ветерок — полетел золотой дождь. Это березы отдают свой осенний наряд. Земля покрылась желтыми пятнами, по воде плывут золотые монеты. Ветер все сильнее, а золотой дождь все гуще. С бешеной силой вертится наш ветряк, только жаль, что благодаря «мастеру» он давно бездействует и не освещает одинокое жилье Агафьи. Кому-то приходит в голову подключить ветряк к лампочкам, минуя испорченный аккумулятор. Попробовали. Лампочки загорелись с переменным накалом. Но хоть так и то можно иногда в сильный ветер использовать.

Вновь потихоньку подводим Агафью к мысли необходимости выехать к родственникам и на оперативное лечение. Сообщаем Агафье, что Анисья Парамоновна Шарабарина говорила своему мужу Анисиму, что к Агафье, если она не выйдет к людям, его больше не отпустит, своих, мол, дел много. Агафья соглашается: «Едак, едак». Просим Анисима Никоновича уговорить Антонину Трефильевну Орлову приехать к Агафье пожить зиму. «Это уж как её согласие будет», — ответил он. А сама Агафья согласна принять к себе Антонину.

Уже 19 часов, погода хорошая, а вертолета нет. Значит и ещё одну ночь нам здесь быть. Вечером надолго «зацепились языками» у костра.

22 сентября /четверг/. Утро пасмурное, 7 градусов тепла. Чувствую себя неважно. Агаша угощает меня вкусной морковкой — «Полезно для сердца».

В избе появились мыши, поэтому мешки с мукой и крупой, которые лежат на полу в сенях, нужно поднять повыше. Ребята делают настил наверху в сенях, протянув слеги. Я выставил в Агафьиной избе внутренние рамы. Анна их моет, а также стирает белье и тряпки Агафьи. Анисим Никонович взял «валёк» и мнет шишки кедровые. Михаил Яковлевич этот процесс фиксирует на камеру. Лев Степанович и Александр Геннадьевич вновь пилят дрова. Я, как барин, читаю старообрядческий журнал «Родина», потом иду кашеварить.

Погода ветреная, пасмурная, временами накрапывает дождь, но видимость высокая. Где же вертолет? К 13 часам 30 минутам идет дождь, атмосферное давление на барометре снизилось с 690 до 680 мм рт. ст. Что предвещает непогоду. Этого нам только не хватало.

Когда Алексей с Владимиром уходили от Агафьи, то забрали с собой старинную книгу «Постная тревоть». Книга эта большая, как и «Праздничная Минея». Агафья боится об этом сказать нам, но рассказала Анисиму, а тот нам. Эта книга очень старая и ценная, стоит, конечно, огромных денег. А охотники видно понимают толк не только в таежном промысле. Попутно выясняется, что Людмила Степановна Бурундукова из мехлесхоза тоже брала у Агафьи соболей. Интересно, за какие такие услуги? А мне, честно говоря, уже надоело в своем дневнике фиксировать такие моменты. Где же бескорыстное «помоги ближнему своему»? Но ведь не я же выдумал сам все эти некрасивые истории.

Анисим и Агафья говорят, что в кедровом орешке если есть «глазок» на макушке, то это хороший орех и из него вырастит крепкий кедр. Чем ярче глазок, тем лучше вырастит дерево.

Уже половина третьего дня, а вертолета все нет. Лев Степанович и Агафья ушли чистить загородь на реке. Ребята в начале пилят и колют дрова, а затем все уходят на заездку. Сначала собирались идти в избу на речке Сок-су за какой-то железной печкой. Зачем? Их и так несколько стоит без дела. А вдруг прилетит вертолет? Да и в дождь в такую крутую гору лезть без нужды для чего? Но вовремя одумались. Вернулись с реки — за весь день в загородь попался всего один небольшой харюзок.