Иван Просветов - 10 жизней Василия Яна. Белогвардеец, которого наградил Сталин

Это уже не призыв, а просьба, продиктованная предчувствием близкого краха. «Предел сопротивляемости был перейден», – с горечью отмечал генерал-майор Пучков, рассказывая, как подчиненная ему 8-я Камская стрелковая дивизия – всегда надежная, стойкая, но выбитая наполовину – однажды «побежала без всяких видимых причин» [39].

«Кошмарное, сумасшедшее время. Деникин подходил к Туле, газеты сообщали, что при взятии им Орла горожане стояли на коленях и пели: „Христос воскресе!“. А тут [в Омске] – только бегство и развал, – запомнил Всеволод Иванов, вице-директор „Русского бюро печати“. – День ото дня все быстрее неслись по улицам грузовые автомобили, доверху набитые разным скарбом… Правда, к обороне Омска как будто готовились, строили некие предмостные укрепления, на тот случай, если Иртыш к подходу красных еще не замерзнет. Уже после оставления Омска я разговорился с саперным прапорщиком. Было построено несколько окопов „с колена“, без прикрытий, без проволочных заграждений. Прапорщик очень волновался, ему было приказано сдать эти укрепления частям, которые должны были оборонять их, а никто к нему не явился» [40].

Адмирал Колчак со штабом покинул Омск в ночь на 13 ноября. Вероятно, тогда же уехала типография «Вперед». 14 ноября, перестреливаясь с арьергардами белых, в город вошли красные войска. 19 ноября верховный правитель прибыл в Ново-Николаевск, где намеревался вновь собрать поредевшие армии в кулак и ответить контрнаступлением. Но план так и остался на бумаге.

«Разбитая армия оказалась окруженной восставшим против нее сибирским населением; дезорганизация армейского механизма росла с каждым днем и грозила похоронить в собственных развалинах оставшееся крепким и стойким основное добровольческое ядро армии; единственная железная дорога оказалась в исключительном распоряжении враждебно настроенных к армии чехов… И все это на фоне горького сознания колоссального краха, несбывшихся надежд…» [41]. Командир одного из полков в Ново-Николаевске попытался поднять мятеж, желая прекратить напрасные жертвы и заключить перемирие с большевиками. Он был расстрелян со всеми своими офицерами.

4 декабря Колчак уехал на станцию Тайга под Томском, где сосредоточилась наиболее боеспособная 1-я Сибирская армия. Главнокомандующий Сахаров вспоминал, что прежде не видел адмирала настолько подавленным и готовым сорваться на крик. На станции Тайга братья Пепеляевы – генерал и премьер-министр – потребовали у верховного правителя сменить главнокомандующего и созвать законодательное собрание, объединяющее все здравые политические силы Сибири. 11 декабря главкомом был назначен генерал Каппель. Спустя три дня пал Ново-Николаевск.

Даже красные ужасались картине отступления белых. «От станции Каргат до Ново-Николаевска, на протяжении 140 километров, обе железнодорожные линии были забиты вагонами с колчаковским имуществом… Многие поезда были заняты под полевые госпитали, санитарные летучки. Все они были завалены больными тифом и трупами… Трупы валялись повсюду: на каждой железнодорожной станции, в каждой деревне. Горы, штабеля трупов погибших от ран или тифа…» [42].

Все это видел и знал Василий Янчевецкий. Последний выявленный в архивах документ о судьбе начальника осведомительного отделения Особой канцелярии штаба Верховного главнокомандующего датирован 16 декабря 1919 года. Это телеграмма директора «Русского бюро печати», принятая в Иркутске: «Еду поезде Верховного правителя… Эвакуирую Ново-Николаевский район пользуясь любезностью газеты „Вперед“ и имея две теплушки…» [43].

Редакция «Вперед» разделилась. Типография со всеми сотрудниками следовала отдельно. На разъезде недалеко от Ново-Николаевска эшелон – после короткой стычки с охраной – был захвачен отрядом красных партизан. Типография вернулась обратно.

Янчевецкий вместе со штабом главнокомандующего добрался до Ачинска. Генерал Каппель рассчитывал восстановить линию фронта в районе Красноярска с его сильным гарнизоном. Однако командующий войсками Енисейской губернии генерал-майор Зиневич вышел из подчинения. 28 декабря он отправил Колчаку, следовавшему в Иркутск, открытое письмо (о нем узнали и в Ачинске): «После катастрофы на фронте я вижу, что лозунги, во имя которых мы объединились вокруг вас, были громкими фразами… Гражданская война пожаром охватила всю Сибирь, армии нет, офицеры, эти безропотные и честные борцы за родину, брошены на произвол судьбы… Я призываю вас как гражданина, любящего свою родину, найти в себе достаточно сил и мужества отказаться от власти». Зиневич надеялся, что созыв демократического Земского Собора остановит распад государственности, но только подлил масла в огонь.

А на следующий день, 29 декабря в Ачинске случилась беда. На станции, где скопились воинские и грузовые эшелоны, при перегрузке пороха по халатности просыпалось содержимое мешка. Хватило случайной искры. Два вагона с порохом и три цистерны с бензином взлетели на воздух. «Мы видели, как сверху с большой высоты летели издававшие странный вой тяжелые двери теплушек и обломки вагонов, – рассказывал полковник Вырыпаев из штаба Каппеля. – Жар от ревущего пламени, устремлявшегося на несколько саженей к небу, заставил нас вернуться к задней части нашего эшелона и обернуться туда, где справа и слева были нагромождены в несколько рядов горящие вагоны, набитые корчившимися от огня еще живыми людьми…». Число жертв даже не считали; предположили, что убито и ранено не менее тысячи человек [44].

«Отец был в городе в это время, поэтому с ним ничего не случилось, – вспоминал Михаил Янчевецкий. – А у нас все были ранены. Я был оглушен, контужен. Женя, сестра моя сводная, была ранена. С нами ехала одна американка – ее разорвало на части. Все вокруг было разрушено и сгорело – весь поезд. Это был кошмар. Отец стоял со всем своим израненным семейством на перроне, все вокруг в крови, пожарище» [45].

Под началом Каппеля в Ачинске оставалась лишь 2-я Сибирская армия. 1-я армия разгромлена под Томском, связь с 3-й армией, обходившей Ачинск с юга, потеряна. Невозможно было понять, сколько в строю бойцов – меньше или больше хотя бы десятка тысяч. Сзади наседала 5-я красная армия, впереди угрожали многотысячные отряды красных партизан. 31 декабря 1919 года главнокомандующий решил идти на Красноярск – на прорыв. Янчевецкого в уходящих обозах и эшелонах не было. «Отец решил тогда, что дело кончилось с белогвардейской армией, с Колчаком…».

ПРИМЕЧАНИЯ

Все даты до 26 января 1918 года приведены по старому стилю.

1. «Республиканец» (Яссы), 14.12.1917. Передовица без заголовка.

2. Октябрьская революция и армия. Сборник документов. – М., 1973. Стр. 71—79.