Сергей Зонин - Адмирал Л. М. Галлер

Но Галлера не арестовывают. М. В. Викторов, новый командующий Морскими Силами, вызывает Льва Михайловича к себе. Он держится строго официально, явно не склонен обсуждать что-либо внеслужебное. Галлер докладывает командующему о ходе строительства кораблей, о проектировании линкора и тяжелого крейсера, начавшемся в самом конце 1936 года. Он говорит о необходимости реорганизации Управления Морскими Силами: не пора ли создать штаб, по структуре и функциям близкий к Генштабу? Но Викторов не отвечает, молчит, похоже, что коморси во власти своих дум. Лев Михайлович просит разрешения выйти. Он проходит в свой кабинет, раскрывает тетрадь. Что бы ни готовила ему судьба, нужно работать. Десятки тысяч людей на флотах — на Балтике и Тихом океане, на Баренцевом и Черном морях. Ими нужно руководить. Нужно восстанавливать подорванную арестами боеспособность флота, проводить боевую подготовку, учитывая малый опыт командиров, ставших у телеграфов взамен «изъятых». Учить добротно и основательно. Нужно вводить в строй новые подводные лодки, надводные корабли и катера. Этим мог бы заняться Эдуард Самойлович Панцержанский, великолепный моряк, опытнейший флагман. Но и он исчез навсегда одновременно с Орловым. На последнем первомайском параде Панцержанский познакомил Льва Михайловича с женой, двумя дочками-красавицами. Был весел, спросил: «Как вам мои паненки, нравятся?» Очень милые девочки, милая жена. Где они сейчас? И Лев Михайлович, может быть впервые, подумал: хорошо, что у него нет жены, нет детей…

Мог ли в те дни Галлер попытаться поговорить с кем-то о невиновности хотя бы тех арестованных, кто был ему хорошо известен? Например, с М. В. Викторовым или членом Военного совета Морских Сил дивизионным комиссаром П. И. Лаухиным. Вряд ли, однако, разговор к чему-нибудь бы привел. Скорее всего те, к кому он обратился бы, посоветовали отказаться от всякого рода ходатайств.

Если бы не служба, не гора дел, трудно сказать, как вынес бы Лев Михайлович все происходившее после ареста Орлова, Панцержанского и многих других. Он еще и специально загружал себя как можно больше. И работа шла. Викторов согласился с необходимостью реорганизации Управления МС, штаба и подписал соответствующий проект. Документ отослали на отзыв в Генштаб. Кроме решения повседневных вопросов по флотам трудился по вечерам над планом военного судостроения — готовил для доклада правительству; анализировал поступавшие материалы по войне в Испании. Самые первые из них были подписаны еще Тухачевским… Здесь помогали беседы с «испанцами» — с начавшими возвращаться нашими советниками. Тех, кто был направлен в Испанию в конце 1936 — начале 1937 года, заменяли. Вернувшимся предстояло поделиться боевым опытом. Лев Михайлович с интересом поговорил с А. П. Лабудиным, артиллеристом с «Октябрьской революции», который плавал на испанском линкоре «Хайме I», и С. С. Рамишвили, фактически командовавшим военно-морской базой в Картахене. Но наибольшее удовлетворение получил от долгой беседы с Н. Г. Кузнецовым. Галлер хорошо помнил выпускника Военно-морской академии Кузнецова по лету 1932 года. Тогда тот стажировался в штабе КБФ. Отличная работа, Кузнецова в штабе над выполнением конкретного задания по оперативной подготовке, умение управлять соединением в море не остались вне внимания Галлера, всегда внимательно следившего за стажировкой «академиков» и любившего отыскивать «алмазные зерна». Аттестуя «академиков» по итогам стажировки, он особо отметил успехи Кузнецова.

Конечно, главным в состоявшемся осенью 1937 года разговоре было желание со стороны Галлера помочь бывшему главному советнику флота республиканской Испании, только что назначенному первым заместителем командующего Тихоокеанским флотом. Лев Михайловича тактично коснулся своего давнего, с гражданской войны, знакомства с командующим ТОФ флагманом 1 ранга Григорием Петровичем Киреевым. «Вам повезло, — сказали он. — Ваш командующий прекрасный человек, отличным организатор, многие годы ведал материально-техническим снабжением наших Морских Сил. Как старый моряк-балтиец, окончивший машинную школу еще до мировой войны, превосходно умеет войти в контакт с личным составом. Думаю, вам будет с ним хорошо работать…» Н. Г. Кузнецов вспоминает о том разговоре: «Лев Михайлович… подробно рассказал о составе флота, объяснял, какие на нем решались задачи боевой подготовки. Всех командиров соединений он называл по фамилии. Я не удивлялся: уже давно слышал, что Галлер знает по имени командира любого буксира. Давая подробные характеристики людям… ни о ком не говорил плохо. Он не скрывал недостатков, однако на первый план выдвигал достоинства… Лишь иногда Галлер предупреждал: „За этим командиром надо присматривать внимательно. Пометьте в записной книжке. Ведь вы не сразу узнаете людей“» [192] Кузнецов Н. Г. Накануне. М, 1968. С. 176. .

Не с одним вновь назначенным пришлось в то время беседовать Галлеру: Черноморский флот принял П. И. Смирнов, когда-то командир эсминца «Энгельс» на Балтике (он был известен как Смирнов-Светловский, но потом почему-то отбросил вторую часть фамилии), Краснознаменный Балтийский — И. С. Исаков. Пришли новые люди и в Управление и Штаб Морских Сил. С ними Галлер заканчивал важную работу — «Большую кораблестроительную программу 1938 г.». Программа была рассчитана на 10 лет. К концу 1946 года планировалось построить 15 линкоров и 15 тяжелых крейсеров, 2 авианосца, 28 легких крейсеров, 20 лидеров, 144 эсминца, 96 сторожевиков и 204 тральщика… Еще более внушительно выглядели цифры, характеризующие планируемое строительство подводных лодок: предполагалось на 1 января 1939 года иметь 221 лодку, на 1 апреля 1943 года —341 [193] См.: Новая и новейшая история. 1970. № 5. С. 11; Базилевсквй С. А., Дмитриев В. И. Краткая история советского подводного кораблестроения. Л., 1982. С. 151. . Не все в проекте программы удовлетворяло Льва Михайловича: мало авианосцев, отсутствуют десантные корабли. Но Викторов не разрешил ни увеличивать число авианосцев, ни внести в план десантные корабли. Лишь отрицательно покачал головой да показал пальцем на потолок — мол, там так решили. И все-таки программа была грандиозна, выполнение ее превращало СССР в великую морскую державу.

Проект программы направили «наверх» — в Народный комиссариат обороны (НКО). Но программа не была утверждена ни в бурном и трагическом 1938 году, ни позже… Закладка и строительство кораблей для флота в предвоенные годы велись по планам, утверждаемым правительством на год.

Конец 1937 года у Галлера ушел на планирование боевой подготовки на будущий год, на председательство в комиссиях по 152-миллиметровым артиллерийским башням, по броневой защите проектируемых линкоров и тяжелых крейсеров, на подготовку и проведение заседаний Военного совета Морских Сил, обсуждавшего новые пpoекты легких крейсеров и орудий калибром 406 и 356 миллиметров — опять-таки для будущих громадных кораблей. Немало времени пришлось выделить и на контроль за изучением и внедрением на флотах Временного боевого устава Морских Сил, позже, после утверждения его в 1939 году, получившего наименование БУМС-37.