Сергей Зонин - Адмирал Л. М. Галлер

10 марта начался XVIII съезд партии. От ВМФ на съезде слово предоставили только Н. Г. Кузнецову. Он рассказал о делах тихоокеанцев, обещал ЦК и съезду, что Тихоокеанский флот будет внимательно следить за японскими агрессорами и всегда готов защитить морские границы страны. Галлера, конечно, удивило, что не выступил Фриновский — все же нарком! Съезд закончился, все командующие выехали на флоты, получив последние напутствия от Галлера, но Н. Г. Кузнецову Ворошилов приказал оставаться в Москве. На следующий день, после окончания съезда, Сталин вызвал к себе Кузнецова, расспросил о службе на Тихоокеанском флоте, поинтересовался его мнением о Галлере и Исакове. Как вспоминает Н. Г. Кузнецов, в гостиницу он вернулся к трем утра. А через несколько часов открылось внеочередное наседание Главного военного совета — распоряжение собрать его П. И. Смирнову передал Жданов. Лев Михайлович понимал, что это экстренное мероприятие проводится не зря. И не ошибся: Жданов взял слово первым и предложил от имени ЦК на место Смирнова-Светловского назначить Н. Г. Кузнецова. П. И. Смирнов опустил голову… В таких случаях особых мнений высказывать было не принято, да и к командующему ТОФ все относились с уважением. Так Николай Герасимович Кузнецов был назначен первым заместителем наркома ВМФ.

Фриновский в наркомате не появлялся. II. Г. Кузнецов встретился с Л. М. Галлером, попросил ввести его в курс флотских дел. Но вскоре он вместе со Ждановым выехал на Дальний Восток. Видимо, Сталин приказал Жданову познакомиться с Тихоокеанским флотом, и тот решил взять с собой знающего человека. Таким человеком, разумеется, был прежде всего Кузнецов. С ними в путь отправился и И. С. Юмашев, назначенный командующим ТОФ. И опять Лев Михайлович Галлер сосредоточил в своих руках все: и обязанности исчезнувшего навсегда наркома Фриновского, и его первого заместителя Кузнецова, и заместителя наркома Исакова. Один за троих.

Совместная длительная поездка Жданова и Кузнецова на Дальний Восток имела целью, видимо, и тщательное изучение молодого флагмана, только что назначенного на высокий пост. Понятны и неоднократно заданные Сталиным вопросы Шапошникову и Кузнецову о Галлере и Исакове, такие же вопросы Жданова к Кузнецову. Надо думать, Сталин выбирал на пост наркома ВМФ из трех кандидатур. Перечислим их по алфавиту — Галлер, Исаков и Кузнецов. Остановился он на Кузнецове. Следует сказать, что это был правильный выбор: наркомом стал флагман, полный сил и энергии, который прошел школу корабельной службы на Черноморском флоте, получил драгоценный опыт войны в Испании и хорошо себя показал, командуя ТОФ. Все это подтвердилось в годы руководства ВМФ Николаем Герасимовачем Кузнецовым.

Назначение Н. Г. Кузнецова наркомом ВМФ состоялось почти сразу же после его возвращения с Дальнего Востока — 27 апреля 1939 года. Вечером того же дня, Лев Михайлович докладывал ему о текущих делах по Наркомату ВМФ, давал краткие и четкие пояснения по документам, представленным на подпись. Николай Герасимович вспоминает о том первом разговоре нового наркома и начальника ГМШ:

«Он пробыл у меня часа два. Мне хотелось посоветоваться с этим опытным, умным человеком.

— Надо использовать „медовые“ месяцы… — Галлер погладил свои рыжеватые усы, потом посмотрел на меня и добавил уже совсем неофициально: — В первое время ваши предложения будут рассматривать быстро. И быстро будут принимать по ним решения. Потом станет труднее…

Я учел его совет, хотя и не сразу оценил, насколько он был справедливым. Прошло некоторое время, и доступ к Сталину стал весьма затруднителен, а без него решать важнейшие флотские вопросы никто не брался» [204] Кузнецов Н. Г. Накануне. С, 227. .

Действительно, в первые месяц-два, после того как Н. Г. Кузнецов стал наркомом, удалось продвинуть многие вопросы кораблестроения. Галлер отбирал и группировал то, что месяцами ожидало решения: конфликты с промышленностью из-за срыва сроков или невыполнения тактико-технического задания, претензии к строительным организациям, медленно и некачественно ведущим работы для береговой обороны и баз на флотах. Нарком действовал энергично и умно, великолепная осведомленность во всем, что касалось флота, позволяла ему умело, сжато докладывать Сталину и Жданову о важнейшем, а это значило много. Но прошло время, и ему стали отказывать в записи на прием к Сталину. Жданов же предпочитал не принимать никаких решений по конфликтным ситуациям, в которых пришлось бы встать на сторону Наркомата ВМФ против Наркомсудпрома или еще кого-нибудь.

Но все же не только конец «медового месяца» определил изменение отношения Сталина к наркому ВМФ. Дело было в другом. Военно-политическая обстановка в Европе обострялась, на западе сгущались грозовые тучи. С начала лета резко возросли военные бюджеты Англии и Франции. Видимо, в этих странах начали понимать, что нужно быть готовыми к войне с гитлеровской Германией, продолжавшей лихорадочно вооружаться. В Лондоне и Париже шли переговоры между высшими руководителями вооруженных сил Англии и Франции о военном сотрудничестве. Беспокойство обстановкой в мире проявляли и в США, расширяя военное производство. Надо думать, Сталина не могло не обеспокоить заключение 22 мая так называемого «стального пакта» — союзного договора между Германией и Италией. Ему было известно о попытках втянуть в этот военный союз и Японию. Куда будет направлен первый удар агрессоров? Против СССР? Не исключено: Чехия и Моравия уже были присоединены к Германии под видом «протектората», в Словакии создано марионеточное прогерманское правительство, а Закарпатскую Украину оккупировала Венгрия. Оставалась Польша. Германию и СССР разделяла ее территория. Сталин, вероятно, полагал, что Польша может стать союзником Германии в войне против СССР. Очевидно, в Москве было известно о нажиме Германии на Польшу, с тем чтобы она пошла на уступки на Западе в обмен на компенсацию на Востоке — за счет СССР.

Наркомат и Главный морской штаб получали довольно скудную информацию о военно-политической обстановке в Европе. В основном она состояла из донесений военно-морских атташе. Но Галлеру помогало регулярное ознакомление с заграничной прессой — английскими, французскими, немецкими, шведскими газетами. Весной и летом 1939 года, стоя перед картой, он не раз думал, как может сложиться соотношение сил в Европе, какова будет при этом военная ситуация. Что, если Гитлера остановят гарантии, данные Англией Польше 31 марта 1939 года, аналогичные гарантии Франции, и он оставит поляков в покое? Ведь немцы могут вторгнуться в Прибалтику и оттуда повести наступление на СССР. При этом Англия, Франция и Польша, возможно, сохранят нейтралитет, как это было во время войны в Испании. Это была бы не их война — пусть Германия и СССР истощают друг друга… Что при этом должен делать флот на Балтике? Возможен и другой, тоже гипотетический вариант: война вместе с Польшей против Германии. Как действовать в этом случае? По ночам Лев Михайлович прикидывал варианты в тетради, наносил заготовки на карты-бланковки, на случай если подобный доклад понадобится наркому ВМФ или Генштабу. Но оперативный отдел к разработке планов не привлекал, хотя однажды показал свои, как он их назвал, «эскизы» В. А. Алафузову (Алафузов рассказывал об этом Белли в середине 50-х годов).