Владимир Маяковский - Памфлеты, очерки и зарисовки

«На этот раз вступление Маяковского к чтению стихов носило политически-литературный и полемический характер…

Вторая и третья части вечера были заполнены удачной, как всегда, декламацией Маяковским его старых и новых стихов. Отрывок из поэмы «Ленин» приковал всеобщее внимание. Поэт говорил о смерти Ленина, о роковом известии, когда не стало пролетарского вождя, и о похоронах. Двухтысячная масса была в буквальном смысле слова загипнотизирована. В заключение поэт отвечал на вопросы по запискам. Эти вопросы носили преимущественно политический, а не литературный характер» («Русский голос», Нью-Йорк, 1925, 12 сентября).

Первое выступление Маяковского в Детройте — «столице» автомобильного короля Форда — особенно перепугало русских белогвардейцев, которые в своей газете откликнулись на это следующими провокационными заметками:

«Вышло так, что вместо литературной лекции Маяковский пел хвалебные песни советской власти. Маяковский не представитель литературы, а советский агент.

…На банкете в честь поэта Маяковского Маяковский декламировал свои стихи, хвалил СССР и собирал деньги на газету «Новый мир» («Рассвет», 1925, 7 октября).

А вот как оценивала выступления Маяковского в Чикаго газета «Дейли уоркер» — орган Центрального Комитета Рабочей партии Америки, — издававшаяся в этом городе. В день приезда советского гостя она перепечатывает стихотворение Маяковского «Наш марш» и здесь же приветствует его приезд в Чикаго:

«Из далекой красной России, сквозь кордоны лжи и клеветы является к нам луч света из нового мира, строящегося под руководством компартии в Союзе Советских Социалистических Республик. Товарищ Владимир Маяковский приезжает сегодня в Чикаго.

— Добро пожаловать в наш город, товарищ Маяковский!» («Дейли уоркер», 1925, 2 октября).

Что же касается самого выступления Маяковского, состоявшегося в тот же день в самом крупном помещении города, куда набилось свыше полутора тысяч желающих «послушать знаменитого русского поэта Владимира Маяковского», то о нем газета сообщала в следующем номере:

«…Собрание было открыто «Интернационалом»… и после небольшого вступительного слова председателя выступил Маяковский. Сначала и до самого конца он держал аудиторию под своим обаянием… Публика едва не сорвала крышу криками восторга от его стихов, посвященных Америке: «Открытие Америки», «Барышня и Вульворт», «Блек энд уайт». Пятьсот экземпляров его стихов были распроданы на месте» («Дейли уоркер», 1925, 5 октября).

Во второй свой приезд в Чикаго Маяковский, как сообщала та же коммунистическая газета, вызвал еще больший интерес публики. В своей «короткой, но острой речи» он дал прежде всего «крепкий отпор» белогвардейцам из местных русских контрреволюционных листков. Потом выступал с чтением стихов. «Прекрасная и сильная поэма о смерти Ленина произвела огромное впечатление на собравшихся. Остальные произведения также вызвали одобрение и аплодисменты. Маяковский отвечал на вопросы, а также собирал деньги на «Новый мир»…» («Дейли уоркер», Чикаго, 1925, 22 октября).

А вот что писала об этой лекции газета «Новый мир»:

«На второй лекции зал так же был переполнен публикой. И так же восторженно публика отнеслась к поэту. Рабочие почувствовали в нем своего человека.

— Это, брат, свой парень, — сказал один рабочий председателю после лекции. — Недаром местная шваль его ненавидит.

…Во время своего пребывания в Чикаго тов. Маяковский посетил самое святое место в Чикаго: могилу повешенных в 1887 году рабочих лидеров, погибших в борьбе за 8-часовой рабочий день…» («Новый мир», Нью-Йорк, 1925, 29 октября).

В одном из своих выступлений в Нью-Йорке, в лекции, названной «Что я повезу в СССР», Маяковский высказал свое отношение к капиталистической Америке, подверг уничтожающей критике восторженное восхваление Америки футуристами, само это течение. Вот как сообщалось в газетном отчете об этом выступлении Маяковского:

«Америка в воображении русского.

…На этот интересный вопрос Маяковский ответил в своей лекции в воскресенье, передав вкратце содержание своей поэмы «150 000 000»… Это, конечно, сатирическое преднамеренное преувеличение, поэтическая «работа красок» в отличие от «работы слова» в путеводителе. Однако же во всем этом скрывается идеализация усовершенствованной «бесконечной техники» Америки, представление ее в «головокружительном, карусельном масштабе…»

В восторженном восхвалении Америки футуризмом проявляется его коренная ошибка — восхваление техники как таковой, техники ради техники. Футуризм имел свое место и увековечил себя в истории литературы, но в Советской России он уже сыграл свою роль. Футуризм и советское строительство, заявляет Маяковский, не могут идти рядом. «Отныне, — говорит он, — я против футуризма, отныне я буду бороться с ним» («Новый мир», Нью-Йорк, 1925, 8 октября).

Характерно, что такое решительное заявление делается Маяковским именно в Америке, в процессе знакомства с этим капиталистическим «раем» и сопоставления его с советской действительностью.

За время пребывания в Соединенных Штатах Маяковский много работал и как поэт, и как пропагандист советской литературы и культуры, и как политический представитель Советского Союза. Он делал большое и нужное дело. До широкой публики доходили стихи поэта, из разных городов шли приглашения о публичных встречах. Но Маяковский рвется домой, на Родину. Он отказывается от настойчивых приглашений выступить с лекциями и чтением стихов в Сан-Франциско, от других предложений и сразу же по получении визы выезжает 28 октября 1925 года из Нью-Йорка на пароходе «Рошамбо» в Гавр, куда прибывает 5 ноября. На следующий день, 6 ноября, в самый канун Октябрьской годовщины друзья встречали его в Париже.

В Париже Маяковский пробыл недолго, проездом. 14 ноября он уже в Берлине, откуда через три дня выехал через Ригу в Москву, куда вернулся 22 ноября 1925 года. Поэт рвался домой. Длительное заграничное путешествие вызывало у него чувство глубокой тоски по Родине. Это чувство вылилось в стихотворение «Домой!», которое он начал писать еще на пароходе на пути из Америки в Европу.

Сохранился газетный отчет о выступлении Маяковского в Париже на вечере, устроенном 12 ноября 1925 года Объединением студентов СССР во Франции. Поэт выступал с докладом «Там и у нас» («Доклад об искусстве») и чтением стихов. «Поэт намеревался рассказать исключительно о своих эстетических восприятиях из вежливости к Франции, выдавшей ему визу и запрещающей говорить о политике, — сообщала позже, 2 декабря 1925 года, «Вечерняя Москва». — Но как-то получилось само собой, что вместо литературного доклада Маяковский сделал доклад «социально-экономическо-политический». Это «само собой» разумеющееся социально-политическое, партийное осмысление любого явления действительности как базисного, так и надстроечного порядка, характерное для всех его публичных выступлений, давало о себе знать и в Америке, сказалось оно и в Париже. Более подробно освещала это выступление Маяковского парижская газета: