Владимир Джунковский - Воспоминания (1865–1904)
- Название:Воспоминания (1865–1904)
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:ЛитагентСабашниковы4df6788f-f864-11e3-871d-0025905a0812
- Год:2016
- Город:Москва
- ISBN:978-5-8242-0147-5
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Владимир Джунковский - Воспоминания (1865–1904) краткое содержание
В. Ф. Джунковский (1865–1938), генерал-лейтенант, генерал-майор свиты, московский губернатор (1905–1913), товарищ министра внутренних дел и командир Отдельного корпуса жандармов (1913–1915), с 1915 по 1917 годы – в Действующей армии, где командовал дивизией, 3-м Сибирским корпусом на Западном фронте. Предыдущие тома воспоминаний за 1905–1915 и 1915–1917 гг. опубликованы в «Издательстве им. Сабашниковых» в 1997 и 2015 гг.
В настоящий том вошли детство и юность мемуариста, учеба в Пажеском корпусе, служба в старейшем лейб-гвардии Преображенском полку, будни адъютанта московского генерал-губернатора, придворная и повседневная жизнь обеих столиц в 1865–1904 гг.
В текст мемуаров включены личная переписка и полковые приказы, афиши постановок императорских театров и меню праздничных обедов. Издание проиллюстрировано редкими фотографиями из личного архива автора, как сделанные им самим, так и принадлежащие известным российским фотографам.
Публикуется впервые.
Воспоминания (1865–1904) - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок
Интервал:
Закладка:
Над воспитателями стояли инспектор с помощником, и затем высшим начальником являлся директор. Инспектором классов был полковник П. А. Алексеев, помощником его – полковник И. Д. Смирнов, а директором – генерал-лейтенант П. И. Мезенцов.
Главным начальником военно-учебных заведений был генерал-адъютант Н. В. Исаков, помощником его генерал-майор Н. В. Корсаков, военным министром был генерал-адъютант Д. А. Милютин, [31]будущий граф и фельдмаршал.
Вот и все наше начальство.
Военный министр Милютин часто приезжал в корпус, сидел на уроках, сам задавал вопросы и всегда относился к нам ласково и снисходительно, многих знал по фамилиям. Мы никогда не стеснялись его приходом в класс и всегда радовались его приезду.
Генерал Исаков также довольно часто навещал Пажеский корпус, но его посещения наводили на нас всегда какой-то страх. Он был огромного роста с весьма суровым взглядом, когда он говорил, казалось, что он всегда чем-то недоволен, и потому его посещения нам не доставляли радости. Его помощник генерал Корсаков хотя и очень часто посещал корпус, но мы его никогда не видели, только когда он случайно проходил через столовую, когда мы сидели за обедом или завтраком, чтобы пройти в директорскую комнату. В классах он при мне ни разу не был. Но о нем среди пажей хранилась добрая память как о прекрасной личности и как о директоре корпуса в шестидесятые годы.
Директор Мезенцов был просвещенный педагог, он отлично поставил 2-ю Московскую военную гимназию, директором которой был и которая считалась в то время лучшей, но когда я поступил в корпус, Мезенцов уже был совсем больным, его здоровье было расстроено, и мы его редко видели; вскоре по моем поступлении он пришел к нам, собрал всех вновь поступивших пажей и сказал нам очень простую, но хорошую речь, которая на нас, детей, произвела сильное впечатление. Но, благодаря своему нездоровью, он иногда месяцами не показывался в корпусе и, обходя, часто спрашивал фамилии пажей. Инспектор классов Алексеев не внушал нам доверия, это был очень недурной человек, доброжелательный, но какой-то суетливый, мы его почему-то звали «сыроежкой». Правда, у него лицо было похоже на гриб.
Его помощник Смирнов был очень не представителен и некрасив, но в нем чувствовалась доброжелательность, и мы его очень любили и всегда рады были, когда Алексеев уезжал и он оставался за него.
Воспитатель мой – Скалон – был выдающейся личностью, он всегда старался помочь; при всей своей строгости и педантичности, он был очень сердечен и старался не выводить наружу проступки пажей. Мы его очень любили.
Другие два воспитателя нашего возраста: Гресбек – был неприятен, придирчив, мы не любили его дежурство и были настроены против него, так как он не был русским. Лавров – был задушевный и очень добрый человек, но как воспитатель был слаб, недостаточно строг и чересчур уж снисходителен. Мы его очень любили и старались не подводить.
Время в корпусе проводили мы следующим образом: в 6 часов утра нас будили – раздавался бой барабана, или звук горна, или трубы – в зависимости от того, кто дежурил, а так как при корпусе было пять барабанщиков, три горниста и один трубач, то чаще всего будили барабаном. При этом барабанщик с боем обходил всю спальню мимо всех коек. Первое время с непривычки мы вскакивали в испуге, это страшно действовало на нервы, но потом мы быстро привыкли, и некоторые спокойно продолжали спать. Самым приятным для нас было, когда дежурил кавалерийский трубач, звуки трубы звучали благородно и красиво.
На умыванье и одеванье давалось полчаса. Дежурный воспитатель следил, чтобы каждый из нас вымыл хорошенько и шею, и руки и вычистил зубы. В 6.30 по команде мы строились и давался сигнал «на молитву». Один из пажей, по назначению дежурного воспитателя, произносил утренние молитвы, после чего давался «отбой», и мы строем шли в столовую, помещавшуюся внизу в большом зале с колоннами. Занимали места по десять человек за стол, садились по команде воспитателя. Нам давали каждому по большой французской булке или большому калачу и чаю в кружках сколько угодно. Затем стали в последующие годы давать еще стакан молока.
Четверть восьмого мы строем входили в рекреационный зал и расходились по классам. Нам давалось полчаса на повторение уроков. В половине восьмого являлся доктор с фельдшером, и все страдавшие чем-нибудь являлись к нему на осмотр. Зубного врача при корпусе не было, но всех страдавших зубами отправляли при записке, по окончании занятий, к зубному врачу Клапроту, жившему против Исаакиевского собора. На записке Клапрот отмечал, когда паж от него ушел. Мы пользовались этим и устраивали себе таким образом отпуска. Клапрот бывал очень мил всегда и с удовольствием делал надпись, что такой-то ушел от него в 6–7 часов вечера, таким образом можно было пробыть дома часа два, а то и три.
Затем была перемена, а без пяти 8 мы должны были быть уже в классе в ожидании прихода учителя. Уроки начинались в 8 часов. Иногда по утрам, главным образом весной, между утренним чаем и уроками ходили гулять строем на улицу, обходили Гостиный двор кругом – это доставляло нам большое удовольствие: мы выскакивали потихоньку из рядов, незаметно для воспитателя, и покупали у торговцев на лотках пряники и разные сладости, у кого были деньги.
До 11-ти часов бывало три урока с переменами между ними по 10 минут. Все делалось по сигналам дежурного барабанщика, горниста или трубача. В 11 часов шли на прогулку в сад или на плац. На плацу, который был довольно обширный, зимой устраивался каток, а в саду горы.
Пальто не разрешалось надевать никому, [32]какой бы мороз ни был, без записки доктора. Но зимой было обязательно надевать высокие яловые сапоги и теплые носки.
После прогулки был завтрак из одного мясного блюда с гарниром, причем опять давали французскую булку, помимо черного хлеба, и кружку чая, по субботам – кружку кофе с молоком.
Молитва перед завтраком и обедом и после – опять по сигналу.
В 12 часов начинались опять уроки, два урока до двух часов. Время от двух до четырех часов дня уходило на гимнастику, танцы, строевые занятия, пение, фехтование.
На гимнастику и строевые занятия обращено было большое внимание. Я очень любил гимнастику и с каждым годом совершенствовался, в шестом классе находился уже в группе лучших гимнастов, в одном только я отстал – в прыгании в высоту, я прыгал высоко, но не мог побить рекорд.
Строевым занятиям нас обучали камер-пажи и пажи старшего специального класса, среди них были очень строгие, придирчивые, которых мы очень не любили, они были гораздо строже и требовательнее наших офицеров-воспитателей.
Танцам нас обучал балетмейстер Стуколкин (в балете одной из его коронных ролей была роль Дон-Кихота), который прежде всего обращал внимание на наши манеры и учил нас кланяться. Так как пажам приходилось нести придворную службу, то это было, конечно, необходимо. Стуколкин очень комично передразнивал нас, когда кто-нибудь неуклюже отвешивал поклон или делал какие-нибудь не соответствующие па. Из танцев нас обучали кадрили, вальсу, польке, мазурке, гросфатеру.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: