Владимир Джунковский - Воспоминания (1865–1904)

Тут опять сделана была крупная ошибка. Великому князю следовало намекнуть государю, что хорошо бы ему поехать сейчас же на место катастрофы – это был бы поступок, достойный царя. Увы! Не нашлось никого, кто бы подсказал ему это, а может быть, царь и хотел поехать, но его отговорили. Все может быть.

Да, были сделаны крупные ошибки, и эту ошибку несчастному царю не удалось загладить за все время своего царствования.

Когда великий князь уехал к государю, мы, лица свиты, все ждали, что вот-вот государь поедет на место катастрофы, велит там отслужить панихиду. Такой поступок царя заставил бы умолкнуть все суды, пересуды, всю клевету, которую злонамеренные люди со злобной радостью стали тотчас распространять. Чего только не стали сочинять, какой только грязью не забрасывали люди друг друга, каждый хотел выйти сухим из воды и клеветать на другого. А враги пользовались этим и чего только не распространяли. Я никогда не забуду этих ужасный дней.

В 2 часа дня их величества прибыли на народное гулянье, взошли на верхний балкон царского павильона. Многие держались того мнения, что надо было отменить гулянье, но я лично не согласен с этим мнением. Катастрофа произошла только на небольшом пространстве, все остальное необъятное пространство Ходынского поля было полно народа, его было до миллиона, многие только под вечер узнали о катастрофе, народ этот был издалека и лишать его праздника вряд ли было бы правильным.

Государь был бледен, императрица сосредоточенна, видно было, что они переживали, как им трудно было брать на себя и делать вид, как будто ничего не произошло. Как только их величества вступили на крыльцо царского павильона, на крыше его взвился императорский штандарт и грянул выстрел салюта. Стоявшая перед павильоном масса народа сразу обнажила головы и громкое «ура» вылетело из этих сотен тысяч уст. Это было потрясающе, шапки полетели вверх, раздались звуки гимна «Боже Царя храни», затем «Славься». Государь пробыл 1/2 часа, и все время по полю перекатывалось «ура», то слабея, то усиливаясь. Кто уже знал о катастрофе, не поверил бы, если бы ему рассказали о ней.

Я поднялся в павильоне на верхний этаж, чтобы посмотреть на общий вид гулянья. Это было море голов, все поле было усеяно народом. Государь и государыня с гулянья направились в Петровский дворец, где принимали депутации от крестьян, после чего для волостных старшин был устроен обед в двух шатрах. Государь с императрицей обходили столы, приглашая всех сидеть и кушать.

Я вернулся домой с чувством какого-то тупого отчаяния, ликование толпы, переполненные театры на гулянье, обед старшин – все это навело на меня еще большую грусть.

Вечером был бал во французском посольстве. Все были убеждены, что бал будет отменен. Увы! Опять была сделан непоправимая ошибка, бал не отменили, их величества приехали на бал. Мне ужасно не хотелось ехать, но пришлось. Я не танцевал, больше слонялся по залам, и вся эта роскошь, все великолепие бала как-то раздражали.

На другой день в Кремле была совершена панихида по погибшим на Ходынке в присутствии их величеств и всей царской семьи.

В 2 часа дня их величества в сопровождении великого князя Сергея Александровича посетили Старо-Екатерининскую больницу, откуда проехали в Мариинскую и в клиники. Везде их величества обходили палаты и бараки, где помещались раненые и почти со всеми беседовали, расспрашивая подробности. Из 500 отвезенных в больницы более половины уже выписались, переехав к себе домой, в каждой больнице оставалось не более 100 больных. Государыня ко многим больным присаживалась на койки и беседовала. На следующий день раненых посетила императрица Мария Федоровна.

По высочайшему повелению каждая семья погибших получила одновременное пособие по 1000 рублей из собственных сумм государя, кроме того, все расходы по погребению также были покрыты из сумм государя. Затем была учреждена комиссия под председательством губернатора, были собраны крупные суммы денег, кроме ассигнованных из министерства финансов, и все семьи, до самой революции, получали пособия.

Для выяснения обстоятельств и истинных причин события 18-го мая, унесшего жизни более 1000 лицам, возбуждено было предварительное следствие. В результате слетел Власовский – обер-полицмейстер. Великий князь просил отставки, но государь ее не принял.

20-го хоронили погибших на Ваганьковском кладбище, перед этим на кладбище прибыл о. Иоанн Кронштадтский и утешал своим бодрым словом родственников почивших. Появление о. Иоанна произвело сильное впечатление на удрученных родных.

Вечером 19-го должен был состояться бал у австрийского посла, но он был отменен, и на 21-е число назначен был обед у посла взамен бала. Т. к. охрана этого помещения была возложена на меня, то я в день обеда с утра был там. Австрийский посол был очень предупредителен ко мне и несколько раз все меня благодарил за мою любезность, что я взял на себя охрану. В один из дней после бала он меня пригласил к завтраку и вручил от имени императора Франца Иосифа орден Железной короны 3 степени.

20 мая утром, в 11 часов утра, в Чудовом монастыре была совершена в присутствии их величеств обедня по случаю местного праздника обретения мощей святителя Алексия. Перед окончанием молебствия великий князь Кирилл Владимирович, по случаю исполнившегося ему совершеннолетия, присягал как член императорского дома и как военный, для чего в церковь было принесено знамя Гвардейского экипажа. [393]

Вечером был бал у великого князя, мне пришлось довольно трудно, т. к. пришлось дирижировать в присутствии такого огромного числа высочайших особ не только русских, но и иностранных. К счастью, все обошлось хорошо, великий князь очень остался доволен порядком, который я соблюдал, и очень меня благодарил.

Во время бала народ стоял густой массой на площади перед генерал-губернаторским домом. В толпе образовалось несколько народных хоров, певших гимн и «Спаси, Господи». «Ура» почти не прекращалось, государь несколько раз выходил на балкон. Царский стол за ужином был в большой оранжевой гостиной, а для остальных был накрыт во вновь пристроенном павильоне и во всех залах, кроме бального. Меню было сделано по рисунку В. М. Васнецова. Среди орнаментов русского стиля помещено было вензелевое изображение их величеств; над вензелем государственный герб и атрибуты власти и величия; ниже представлена трапеза в царском тереме, в одеянии времен Алексея Михайловича. Пируют молодые, благостные и красивые царь и царица, сидящие на троне, окруженные знатными боярами и боярынями с выражением любви, заботливости и почитания. Под картиной надпись: «А и было пированье – почетный пир, а и было столование – почетный стол». Еще ниже следовал перечень блюд ужина. Государь император и государыня императрица уехали, сопровождаемые громким «ура» ожидавшего их народа. Вслед за их съездом на площади снова послышалось пение «Боже Царя храни».