Владимир Джунковский - Воспоминания (1865–1904)

«Для охраны экстренных поездов чрезвычайной важности по С.-Петербурго-Николаевской железной дороге, в числе прочих частей наряжаются от полка: 3-й батальон, а также Его величества и 4-я роты, под общим начальствованием полковника Пенского. С шестиротным батальоном наряжаются нижепоименованные гг. офицеры:

За батальонного адъютанта назначается подпоручик князь Лобанов-Ростовский.

В каждой роте иметь по 5 унтер-офицеров (включая фельдфебеля), по 1-му горнисту и по 40 рядовых из старослужащих (молодых солдат не брать).

Всем шести ротам отправиться завтра 27-го сего апреля по Николаевской железной дороге с поездом, отходящим в 4.30 на станции Бологое и Богановка.

Для посадки ротам прибыть на станцию С.-Петербурго-Николаевской железной дороги завтра к 2.30-ти дня. 3-му батальону под начальством полковника Пенского, а Е. В. и 4-ой ротам под начальством капитана Кашерининова.

К тому же времени прислать туда продукты и хлеб в надежных кулях, а капусту в бочках, котлы и прочие ротные тяжести.

Палатки и десяточные котлы доставить туда на полковых лошадях по распоряжению заведующего хозяйством. Палатки взять с собою большие, примерно по четыре [на] роту.

Продуктов и капусты ротам взять с собою примерно на две недели.

Мясо будет доставляться на место расположения рот из С.-Петербурга, для чего ежедневно высылать сюда к подрядчику Смирнову с требованиями приемщиков. Если окажется возможным и выгодным покупать мясо на местах расположения рот, то не возбраняется отказаться от поставки мяса подрядчиком Смирновым, о чем немедленно сообщить телеграммой.

Нижним чинам взять с собой по одному фунту вареного мяса.

Во все время нахождения на железной дороге, нижним чинам будут отпущены, кроме приварочных денег, еще по 15 коп. на человека в сутки.

Хлеба взять с собою на три дня, а затем привозить его из С.-Петербурга, по мере надобности по железной дороге, для чего хлебопеков оставить в городе.

Во время нахождения на линии железной дороги нижним чинам водки не выдавать, а выдавать чай и сахар.

При выступлении всем чинам быть в походной форме, в фуражках, нижним чинам в мундирах срока 1882 г., при шанцевом инструменте, в ранцах, со скатанными через плечо шинелями, при одной патронной сумке, имея при себе по две пачки боевых патронов, непременно осаленных, а в ранцах иметь каждому нижнему чину 2 пары портянок, 2 рубашки и вторую пару сапог.

Людям взять с собой мундиры 1883 г., новые фуражки, фуфайки, гимнастические рубашки, одеяла и мешки для спанья, а также разрешается взять по одной подушке и все это затюковать и отправить с прочими тяжестями. Соломою для спанья обеспечить людей на месте.

Полковнику Пенскому во всем руководствоваться в точности правилами, изложенными в инструкциях и наставлениях.

Для подания медицинской помощи нижним чинам, находящимся на линии железной дороги, с ротами отправиться ротному фельдшеру Терентию Богомолову.

Сухарного запаса с собою не брать.

Обо всех заболевающих, отправляемых в лечебные заведения, немедленно давать знать в полковую канцелярию, с указанием, куда отправлен и с какого числа следует исключить с довольствия.

Ни в каком случае не разрешается брать с собою другой прислуги, кроме казенной».

В Бологое мы приехали в 11 час. утра с небольшим опозданием. Ехали мы отлично, нам, офицерам, был предоставлен спальный вагон 2-го класса. Я устроился очень хорошо и прекрасно спал от 8-ми вечера до 3-х ночи, когда должен был заступить дежурным по поезду, т. е. по нашему Преображенскому и Семеновскому полкам, оба полка ехали в одном поезде. По приезде на станцию Бологое первым делом нас продержали целый час на запасных путях. Когда же высадили людей из вагонов, мы отправились с жандармом и урядником приискать помещения для нижних чинов, но все предложенные нам помещения оказались до того загрязненными, что мы не согласились там устроить наших людей, и тогда нам предоставили 14 товарных чистеньких вагонов, где и поместили наших людей очень хорошо.

Устроив нижних чинов, мы, офицеры, пошли со становым приставом искать помещения для себя. Пенский – наш командир и Кашерининов – командир моей роты устроились на станции, мне же, Гартонгу и Зурову отвели очень хорошее помещение в доме купца Бехтелеева на берегу озера в полуверсте от станции. Мы прекрасно разместились в трех комнатах. Устроившись, пошли знакомиться с отведенными каждому из нас участками на линии железной дороги. Мне достался участок весьма небольшой у самой станции, но по охранению его самый серьезный из-за массы сооружений и стрелок.

На другой же день я нарисовал кроки моего участка и, осмотрев все здания и сооружения, наметил посты и сделал все распоряжения. Обедали и завтракали мы все вместе на станции, меня выбрали за хозяина, и я сговорился с буфетчиком по 1 рубль 50 копеек в день с человека за завтрак из 2-х блюд и обед из 3-х, кроме того закуски и кофе. С нами вместе в Бологом разместились и кавалергарды – ротмистр Казнаков с 10-ю кавалеристами, назначение их было – передача приказаний.

Из окон нашего дома, где мы жили, открывался чудный вид на озеро, погода была чудная, все зеленело, цвело, воздух ароматный, прямо одно удовольствие. Хозяева наши оказались очень симпатичными людьми, у них были две прелестные дочери. В первый же вечер мы совершили с ними очень приятную прогулку по озеру на лодке.

На следующий день я со своим ротным командиром расставлял посты, и все готовили к высочайшему проследованию. В течение двух дней до приезда государя к нам приезжало начальство, поверяло нас, мы должны были представить сделанные нами кроки наших участков. С одним из поездов через Бологое проехал великий князь Сергей Александрович с Евреиновым, и выходили на станции. Мы их все встретили, князь очень любезно с нами поздоровался, а обратившись ко мне, сказал шутя: «Как это вы всегда все успеваете, и посты расставлять и одновременно посылать букеты, да еще какие красивые, на ваш букет все обратили внимание».

Дело в том, что на другой день нашего выезда из Петербурга был день серебряной свадьбы графа и графини Граббе, и я поручил сестре заказать и отвезти им букет от меня. Букет произвел такой фурор, потому что был необыкновенный, и это дошло до великого князя, который меня и поддразнил. Проезд высочайший проследовал вечером в 9 часов, государь не выходил из вагона, только один Посьет – министр путей сообщения вышел на платформу. По проезду государя нас оставили в Бологом дожидаться обратного проезда, и потому у нас было 4 дня совсем свободных. По линии ходили только патрули.