Гвидо Кнопп - Дети Гитлера

Вили Рабе, который тогда был офицером вермахта и командовал отрядом Фольксштурма, рассказывает о неукротимой готовности гитлерюгендовцев из Магдебурга сражаться с превосходящим противником: «Мы должны были их сдерживать. Они были неопытны. Их вооружение состояло в основном из старых итальянских карабинов, с которыми даже я с трудом управлялся. Но они рвались в бой». Рабе старался удержать молодежь от самоубийственных атак против американцев. Когда матери приходили на позиции, абсурд доходил до своей высшей точки. «Они просили меня присмотреть за их сыновьями. Я сказал им:»Заберите их домой!» «Нет, — ответили они, — мы не можем, иначе нас расстреляют». Родителям обещали самые страшные наказания, если они попытаются помешать своим детям «выполнить долг». Некоторые нарушители поплатились за это своими жизнями.

«Мы были готовы сражаться до последней возможности. Это был наш долг. Нам было всё равно, что с нами случится. Для нас „знамя значило больше, чем смерть“, — свидетельствует Бланке. Часто юноши были разочарованы „предательскими“ на их взгляд приказами, которые им отдавали командиры. Гюнтеру Преториусу было тогда 16 лет. Он вспоминает: „Мы отступали по длинной улочке в сторону городского района Зюденбург. Американцы обстреливали нас из танков. Один из юношей потерял свою винтовку. Винтовочный ремень был перебит осколком. Офицер приказал ему вернуться и отыскать свою винтовку. Он ушел, и на не осталось ничего другого, как дожидаться его возвращения. Он не вернулся. Его убили, а винтовка пропала“.

Вскоре их постигло другое разочарование. «Мы вели разведку переднего края противника. Неожиданно мы услышали мощный взрыв в отдалении. „Унтер-офицер сказал:“Это взорвали мосты через Эльбу». Я возразил ему. Этого не могло быть. «И всё же это так. Ты сам увидешь. Взорвали оба северных моста», — ответил мне унтер-офицер». Эти мосты были единственной возможностью для отступления защитников города. Теперь их заперли в городе. «У меня было чувство, что нас уже вычеркнули из списков. Нас уже списали. Теперь нам оставалось только сложить свою голову. Это было горькое чувство. Я стал задумываться, за что мы здесь должны умирать. Наши начальники уже покинули нас и смотрели на битву с другого берега Эльбы. Мы были пушечным мясом».

Гюнтер Преториус попал в плен американцам. Хорсту Бланке повезло больше. Он сумел добраться до дома. Американцы уже вступили в город. Когда американцы постучались в дверь родительской квартиры в поисках скрывающихся немецких солдат, Хорст открыл им и приветствовал их по-ангийски. Американцы заметили в одной из комнат его четырёхмесячного брата. Вскоре американцы ушли. Напоследок они подарили семье Бланке паек и молочные продукты — страшный дефицит в Германии по тем временам. «Я был потрясен. И против этих людей я воевал!» В одно мгновение перед Хорстом открылась вся бессмысленность его участия в этой войне.

Американцы полностью заняли западную часть Магдебурга. Они не пытались переправиться через Эльбу, так как придерживались договоренностей, достигнутых с русскими. В то время, как нацистская верхушка уже удрала из города, немецкие солдаты продолжали вести обстрел американцев из восточной части города. Это бессмысленное сопротивление приводило к новым разрушениям и жертвам. Оружие умолкло лишь непосредственно перед появлением русских.

Последним большим сражением второй мировой войны в Европе стала битва за Берлин. Для штурма столицы «третьего рейха» советское командование сконцентрировало возле Берлина огромную военную группировку. Если бы можно было вытянуть русскую артиллерию в одну линию, то на три метра пришлось бы по одному орудию. Три советских армейских группировки насчитывали 2,5 миллиона человек, 6250 танков и штурмовых орудий, 41000 орудий и минометов. Превосходство красного воздушного флота в воздухе обеспечивали 7500 боевых самолетов. Генерал Вейдлинг, который 23 апреля 1945 года был назначен командиром «крепости Берлин», подсчитал, что этой сверхсиле противостояли 44 000 немецких солдат, 42 000 фольксштурмистов и 5 000 гитлерюгендовцев.

В феврале/марте 1945 года состоялся призыв в вермахт и войска СС юношей 1928 года рождения. Кроме них в войска набирали и шестнадцатилетних школьников. По просьбе Бормана Гитлер приказал призвать около 6 000 юношей 1929 года рождения для усиления отрядов Фольксштурма на второй линии обороны. Генерал-фельдмаршал Кейтель также отдал приказ начать призыв из числа родившихся в 1929 году.

Даже в Берлине эти наспех созданные формирования были плохо обучены и вооружены. По воскресеньям и праздничным дням ополченцы могли покинуть расположение своих отрядов и провести время дома. Члены Гитлерюгенда свои позиции не покидали. Они были полны решимости сражаться, хотя превосходство советских войск было всем отчетливо видно. Обороняли Берлин смешанные части, сформированные из остатков соединений вермахта и не обладавшие реальной боевой силой, добровольческие отряды Фольксштурма, рабочей службы, объединенные под громким названием «Армейская группа Шпрее». На подмогу частям вермахта прибывали не только юноши. Девушки из СГД и их матери обучались обращению с фаустпатроном.

Уже 13 апреля мирному населению было приказано оставить Берлин. В городе было введено военное положение. Ощущалась острая нехватка оружия и боеприпасов. Однако стратегам из бункера «фюрера» было всё равно. Они не сомневались, что «каждый квартал, каждый дом, каждый этаж, каждую стену будут защищать до последней возможности». Речь шла не о том, что каждый защитник города прекрасно владеет оружием и разбирается в тактике боя, а о том, что каждый «преисполнен фанатичной волей сражаться до конца».

Неожиданно мощная советская военная машина забуксовала в 70 километрах от Берлина. Наступление советских войск остановили дивизии вермахта и войск СС неполного состава, испытывающие дефицит в оружие и техники, но ошибочно полагавшие, что они смогут не пустить противника в Берлин. Многочисленные малолетние солдаты вместе с этими дивизиями отправились в ад на Зееловские высоты. Одним из них был Ганс Ханзен, служивший в зенитной батарее. «Мы гордились тем, что вместе с взрослыми мужчинами отправляемся на фронт. Можно было никому ничего не объяснять. Мы повзрослели в одно мгновение. Нас отучили бояться. Мы не должны были показывать свои чувства, свой страх. Мы должны были быть дисциплинированными и готовыми к любой ситуации. Однако к тому, что нас ожидало, мы не были готовы».

На рассвете 16 апреля 1945 года 300 000 красноармейцев перешли в наступление с кюстринского плацдарма в направлении Зееловских высот. Хаос начался с артподготовки, в которой участвовали 20 000 орудий. Генерал Казаков, командовавший артиллерией 1-го Белорусского фронта, описывает начало атаки в три часа утра: «Это была фантастическая картина, когда по всему фронту одновременно открыли огонь десять тысяч орудий и минометов, и всё осветилось пламенем взрывов. Мощь этой картины произвела впечатление даже на нас, бывалых артиллеристов».