К Акула - Боем живет истребитель

Я терпеливо ждал своей очереди. И вот зачитывают мое заявление и рекомендации.

- Вопросы будут? - спрашивает председательствующий.

- Пусть расскажет биографию! - раздается голос.

- Давай, Скоморохов, рассказывай,- подбадривает Баботин.

А у меня вроде бы язык отнялся. Не знаю, с чего начать, не нахожу первого слова.

- В каком году-то родился? - помогает Баботин. С трудом, заикаясь от волнения, начал рассказывать о себе. Получилось очень коротко - несколько слов.

Смутившись, снова замолчал.

- Есть еще вопросы? - обратился к собранию председательствующий.

- Есть!

Сейчас, думаю, начнут по уставу гонять. Силюсь припомнить права и обязанности коммуниста - все вылетело из головы. Вот беда!

Но оказалось, что беда совсем в другом.

Неожиданно послышался завывающий звук немецких бомбардировщиков.

- По самолетам!

Всех как ветром сдуло.

Пока заводили моторы, на аэродром начали сыпаться первые бомбы. Мы с Шевыриным очутились на старте раньше других - сказались наши тренировки. Дали ракету на взлет. Сдвинулись с места - за нашими хвостами, где-то сбоку, рвутся бомбы.

- Прекратить взлет! - раздалось у меня в наушниках.

Но было уже поздно.

Мы оторвались от земли - вокруг нас завихрились шнуры эрликонов. "Мессер" атакует, не дает набрать высоту.

- Шевырин, жмись к земле, следуй за мной! - передал ведомому.

Чуть ли не цепляясь крыльями за верхушки кустов, мы на полном ходу понеслись вдоль ручейка. Набрав скорость, резко переходим в кабрирование и на высоте 800 метров вскакиваем в облака. Облачность 8-10 баллов, с большими окнами-просветами. Через них осматриваем "поле боя". "Фоккеры" потихоньку начинают разворачиваться на обратный курс. Их - семерка, прикрытие - восемь "мессеров". А нас - двое. Мы не знали тогда, что на помощь нам взлетели истребители с других аэродромов.

А пока - одна пара против 15 вражеских самолетов.

Принимаю решение вступить в бой. Но так, чтобы от него был какой-то прок.

Высматриваем, на кого напасть. В районе Сватово замечаем под облаками двух "фоккеров". Быстро подхожу к ним, прицеливаюсь, открываю огонь. И - радость! Один горит, начинает переворачиваться, показывая брюхо, как оглушенная рыба. К нему совсем близко подходит Валька, посылает в него прощальную очередь. Оглядываюсь - к нам стаей несутся "мессеры". Разворачиваемся в сторону аэродрома, - может быть, наши взлетели. Но никого из своих не видим. Вскакиваем в облака, отрываемся от вражеских истребителей. Вдруг нас ослепило яркое солнце - пробили облачность. Осматриваемся, на сером фоне - пара "фоккеров". Набрасываемся на них. Заметив нас, они пытаются скрыться в облаках, но это им не удается: один из них заштопорил, его добил Валька.

Молодец Шевырин! Держится своего места, активно действует. Правда, чересчур увлекается. При первой схватке, если бы я вовремя не осмотрелся, нас накрыли бы "мессеры". А ведь увидеть их должен был прежде всего ведомый. Но пылающий "фоккер" заворожил его, он не смог отказать себе в удовольствии всадить в него очередь, хотя нужды в этом особой не было.

Пробиваем облака. Внизу - каша. Подоспели истребители 31-го и 116-го полков. Мы увидели, как один за другим устремились к земле два "мессера". Рухнул наш истребитель. С парашютом выбросился летчик. А немцы поспешно устремились в спасительные облака. Постепенно небо очистилось от крестоносной нечисти.

Приземлившись, мы узнали, что с парашютом выбросился весь израненный разорвавшимся в кабине снарядом летчик соседнего полка сержант Шпаченко. Он сбил двух "мессеров".

На аэродроме все утихло. Партийное собрание продолжилось.

Я еще не успел прийти в себя, остыть после боя. Снова стоял перед коммунистами в ожидании вопросов и никак не мог сосредоточиться.

Председательствующий капитан Баботин поднялся с места:

- Товарищи, довожу до вашего сведения, что комсомолец старший сержант Скоморохов только что пополнил свой боевой счет - вместе со своим ведомым Шевыриным сбил двух "Фокке-Вульф-190".

Раздались аплодисменты.

Баботин поднял руку, призвал всех к тишине.

- А теперь продолжим обсуждение. Есть вопросы к товарищу Скоморохову?

- Нет! - раздались голоса.

- Тогда приступим к голосованию.

У меня подкашивались ноги. В бою ничего подобного не испытывал, а тут - на тебе!

Проголосовали единогласно.

Баботин поздравил меня с принятием кандидатом в члены ВКПб).

...Будет в моей жизни еще много встреч с разными людьми. Но ни одна не сравнится со встречей с майором Григорием Онуфриенко.

Будут в моей жизни и другие радостные события, но ни одно не сравнится с событием, происшедшим 14 июня 1943 года.

Будут в моей жизни и другие памятные, дорогие сердцу места, но ни одно не сравнится с Нижней Дуванкой.

Здесь произошло мое второе рождение - я стал коммунистом.

Значительнее этого в жизни ничего не могло и не может быть!

Окрыленный доверим товарищей, выросший на целую голову в собственных глазах, я вместе со всеми готовился к грядущим боям. Все жили ожиданием новых больших событий. Сражение за Советскую Украину только начиналось.

Глава V. Небо Курска и Донбасса

Жизнь на войне полна неожиданностей. Наутро, после партийного собрания, я проснулся с мыслью о боевых вылетах, а тут на пороге дежурный офицер:

- Старший сержант Скоморохов, в штаб!

- Зачем? - механически спросил я.

- Там все узнаете...

"Что еще стряслось?" - екнуло сердце.

Наскоро умывшись, спешу в штаб.

Там меня встречает улыбчивый майор Бравиков.

- Поздравляю, Скоморохов! Ты назначаешься заместителем командира эскадрильи и направляешься в тыл на курсы начальников воздушно-стрелковой службы полков.

Опешив от таких новостей, я не сразу сообразил, что у меня больше оснований огорчаться, чем радоваться. Повышение по службе всегда приятно, но когда оно связано с отправкой на шестимесячные курсы, которые не имеют никакого отношения к твоим новым должностным обязанностям, тут поневоле задумаешься.

Я бросился к командиру полка.

Алексей Дмитриевич встретил меня с невозмутимым видом. Он сказал:

- Другого выхода нет. На курсы нужно послать опытного, боевого командира эскадрильи или равноценного заместителя. А я не могу никого отпустить назревают очень большие события. Ослабить сейчас руководящий состав эскадрилий было бы непростительной ошибкой. Вот и пал выбор на тебя. Поучишься, вернешься - будет у тебя новая должность.

- Значит, назревают большие события, а меня - в тыл... Чем же я заслужил такое?

- Заслужил. Кроме тебя, мне некого сейчас повысить в должности, чтобы послать на курсы. А приказ надо выполнить.

Никакие мои доводы не могли поколебать Мелентьева в правильности принятого им решения. Удрученный таким поворотом дела, я про себя решил: "Ладно, деваться некуда. Поеду. Но любой ценой вырвусь обратно".