К Акула - Боем живет истребитель

Я не предполагал, что в ближайшие дни после окончания конференции снова встречусь с Маршалом Советского Союза А. М. Василевским, но уже при совершенно других обстоятельствах.

Нашей эскадрилье было поручено прикрытие самолета, на котором следовали с аэродрома Морозовка А. М. Василевский и сопровождавшие его генералы.

Помню, получая приказ, я спросил Онуфриенко:

- Почему остановились именно на нашей эскадрилье? Мы же все-таки охотники...

Тот в ответ хитро подмигнул:

- Прикрывать высокое начальство - дело особо почетное.

А ты уже имеешь опыт общения с ним. Вот тебе и карты в руки.

Под "общением с высоким начальством" он подразумевал мою встречу с Р. Я. Малиновским. Но тогда было совсем иное дело...

Когда генералы во главе с А. М. Василевским прибыли на стоянку, я, представившись, доложил:

- Эскадрилья в составе шести самолетов готова к выполнению задания!

Василевский поздоровался со мной за руку.

- Как отдохнули?

- Хорошо, товарищ Маршал Советского Союза!

- Давно воюете?

- С тысяча девятьсот сорок второго года...

- Знаете, куда полетим?

- Так точно!

- Как вы здесь сражаетесь?

- Стараемся, товарищ Маршал Советского Союза!

В разговор вмешался наш командарм.

- Старший лейтенант Скоморохов лично сбил шестнадцать самолетов, - сказал он.

- Что ж, тогда можно быть спокойными, - улыбнулся Василевский.

Я чувствовал себя очень скованно. Ведь рядом со мной был начальник Генерального штаба. Усилием воли взяв себя в руки, я обратился к нему:

- Товарищ Маршал Советского Союза, считаю своим долгом доложить, что маршрут нуждается в корректировке - в районе Запорожья он проходит в десяти километрах от переднего края, не исключено нападение " мессершмиттов".

- Именно на этот случай мы и берем с собой столь надежное прикрытие, спокойно ответил Василевский.

- Зачем же рисковать? Ваш Ли-2 чересчур хорошая мишень. Лучше все-таки выбрать маршрут небезопаснее.

- Вы так думаете? Ну-ка позовите командира моего самолета подполковника Афанасьева, - обратился он к порученцу.

Через минуту прибыл энергичный, подтянутый, худощавый офицер.

- Афанасьев, вот командир эскадрильи прикрытия утверждает, что мы выбрали не совсем удачный маршрут...

- Он прав, товарищ Маршал Советского Союза!

- Вы что, сговорились? Ладно, будем иметь в виду, что маршрут рискованный, но менять его не станем. Готовьтесь к вылету!

Мы пошли к самолетам, я тихо сказал Афанасьеву:

- Может, сами незаметно изменим маршрут?

- Этот номер не пройдет, - ответил он, - Маршал отлично ориентируется, всегда сличает карту с местностью...

В боевом эскорте идут Смирнов, Новиков, Калашонок, Кирилюк, Кузнецов. Чувствую, что каждый из них утроил бдительность, не снимает пальцев с гашетки оружия. Знаю, что каждый из них жизнь отдаст, но не допустит врага к охраняемому самолету. В. А. Судец перед вылетом предупредил нас:

- Головой ответите, если хоть один вражеский снаряд зацепит Ли-2...

Думаю, что командарм сделал это ради формы, он прекрасно понимал, на что мы способны ради образцового выполнения возложенной на нас задачи.

Первую половину маршрута прошли благополучно. Вот и Запорожье. Тут мы все еще более насторожились. Свой боевой порядок построили так: я с Калашонком сзади, Кирилюк - справа. Остальные слева. Временами снижаюсь до бреющего полета, осматриваю нижнюю полусферу. Кирилюк наблюдает за верхней.

Когда удалились от Запорожья километров на тридцать, все облегченно вздохнули.

Вот наконец и полевой аэродром Отрада - конечный пункт маршрута. И тут вдруг перед нами откуда ни возьмись возникает "як". И ведет себя странно: стал рядом, вроде рассматривает нас. Что за чертовщина? Беру его на прицел. Кирилюку передал:

- Покачай ему крыльями, чтобы отстал.

Кирилюк качает крыльями, а "як" как будто не видит этого, идет на сближение.

Всякие чудеса бывали на войне. Иногда и враг летал на наших машинах. Может быть, это как раз такой случай? Кто его знает, но безопасность представителя Ставки Верховного Главнокомандования - прежде всего. Снова прицеливаюсь, даю заградительную очередь. Он тут же - к аэродрому. Давно бы так!

Приземляемся и мы. "Як" лежит на фюзеляже.

После посадки докладываю Василевскому о выполнении задания.

- Молодцы! - пожал он мне руку. - Немцы поняли, с кем имеют дело, не рискнули напасть. Только почему вы своих сбиваете?

Я не успел рта открыть - в разговор включился встречавший гостей командующий 8-й воздушной армией генерал Т. Т. Хрюкин, в хозяйстве которого мы произвели посадку:

- Товарищ Маршал Советского Союза, у "яка" случилась неисправность, он и пошел на вынужденную...

- Да, больше деваться ему было некуда, - сказал Василевский. - Идите, Скоморохов, отдыхайте, ждите указаний.

- Слушаюсь! - Я взял под козырек, собрался уходить.

- Подождите, Скоморохов, - вдруг остановил меня маршал. - Что это у вас за латки на куртке?

- Зашил дырки от эрликонов, товарищ Маршал Советского Союза!

- Вот-те на! Такой летчик - ив латаной куртке. Не годится.

В тот же день по распоряжению генерала Хрюкина мне выдали новенькую американскую куртку. Старую я не сдал - оставил себе. Расставаться с ней было не так-то легко: она - свидетельница моих нижнедуванских передряг.

Итак, от Малиновского - новый комбинезон, от Василевского - новая куртка. Получалось, что высокое начальство заботилось о моем внешнем виде больше, чем собственное. Это случалось потому, что волею случая я попадал ему на глаза. Но в то время все мы были одеты бедновато и никто не жаловался: понимали - война.

Вечером в летной столовой нас атаковали пилоты "яков":

- Вы что, слепые? Не узнаете своих?

- А вы не видите, на кого нападаете?

В ходе короткой перепалки выяснилось, что летчики "яков" ни разу не видели близко Ла-5 и приняли их за "фоккеров". Почему же их никто не предупредил об этом особо ответственном рейсе Ли-2, прикрывать который будут Ла-5? Хотя бы показали им макет нашего истребителя.

Странно было слышать, что и на третьем году войны не все еще знают свои собственные самолеты. Пусть в 41-м Покрышкин сбил самолет соседнего полка тогда это можно было понять. Но сейчас, когда уже все научены горьким опытом, с подобным никак не хотелось мириться. Во всяком случае, я про себя решил: вернусь в эскадрилью - еще раз проведу занятие по изучению советских боевых самолетов.

Улетали мы обратно через два дня. Проводили Ли-2 до Запорожья, а сами отправились в Днепропетровск - наш аэродром оказался раскисшим.

Мы уже истосковались по настоящей боевой работе, всем хотелось побыстрее отправиться на свободную охоту.

Но события на войне развиваются по своим законам, и предугадывать, чем тебе придется заниматься завтра,- дело безнадежное.