Игорь Каберов - В прицеле свастика

Направляемся к Пскову. По дороге идут и идут танки. Сколько их! Так хочется разрядить по ним хоть часть пулеметной ленты. Но что толку от такого удара! И все же я не выдерживаю, разворачиваю звено на колонну и пикирую. Как ни густа пыль, а черные кресты на танках хорошо различимы. На Ленинград ползут гады! С ожесточением нажимаю я на гашетку. Обстреляв колонну, ухожу в сторону от дороги. Товарищи поступают так же и снова идут рядом со мной. Противник ведет беспорядочную стрельбу, но мы относимся к ней спокойно. Обстановка предельно ясна. Берем обратный курс.

После посадки я с какой-то особой легкостью выскакиваю из кабины. На стоянке нас встречают Новиков, Исакович и какой-то незнакомый нам командир, видимо представитель вышестоящего штаба. 51 докладываю все, как есть, по порядку, показываю по карте, где нас обстреляли, где и в каком направлении идет вражеская танковая колонна, какого пункта она достигла. Представитель штаба благодарит нас. Уходя, он заглядывает под плоскость истребителя, на котором летал Алиев, и обращает внимание на бомбодержатель.

— Вы что — бомбы с собой брали?

— Нет, у нас были подвесные баки, — говорит Гусейн. — Но мы с Каберовым сбросили их в момент обстрела.

— А ты где сбросил свои? — спрашиваю я у Годунова.

— Я думал — они пригодятся нам и хотел привезти их домой, — отвечает Борис, — а потом разозлился и пустил по фашистской колонне. Пусть, думаю, фашисты примут за бомбы. Глядишь, какой — нибудь от страха в кювет шарахнется.

Озорной ответ Годунова вызывает улыбки. Иван Романович Новиков хвалит его за смекалку.

— Ну что, товарищ командир? — говорит Исакович. — Теперь они обстрелянные и, можно сказать, видавшиевиды бойцы.

Новиков тепло улыбается и торопит нас завтракать:

— Идите, а то все остынет…

Однако спокойно позавтракать нам не удалось. Ребята налетели с расспросами: где были, что видели? Всех волновало сообщение о том, что немцы уже под Псковом.

Я отодвинул тарелку с недоеденным гуляшом. Фашистские танки, увиденные под Псковом, не выходили у меня из головы. Все еще мерещилось, как, поднимая пыль, идут они по дороге, эти стальные чудовища с черными крестами на броне. Неужели наши войска не смогут остановить их там?..

Вошедший в палатку посыльный матрос Евгений Дук прервал мои размышления. Он наклонился между мной и Алиевым и как бы по секрету сказал, что после завтрака мы все трое должны зайти к командиру. Годунов допивал чай и все еще рассказывал сидевшим рядом с ним товарищам, как он за неимением бомб бросил на немецкие танки свои подвесные баки. Алиев подошел к нему:

— Э, йолдаш (По — азербайджански — товарищ.), кончай травить. К командиру…

Последовало еще одно задание. И вот мы снова в воздухе. Только теперь нас пятеро. Возглавляет группу Егор Костылев, его ведомым идет Борис Годунов. Плюс наше звено в полном составе: Гусейн Алиев, Николай Соседин и я.

Нам приказано прикрывать бомбардировщики в полете до цели и обратно. Цель — танковая колонна в районе Пскова.

Над условленным местом (южнее Гатчины) мы встречаемся с девятью СБ. Что за летчики в этой группе, кто их командир, нам неизвестно. Неизвестны нам ни характер бомбардировки, ни заданная высота, ни основные вопросы взаимодействия. Самолеты наши не радиофицированы. А в школе нас учили… Да, но то была школа, а тут война!..

Костылев с Годуновым идут левее и чуть сзади бомбардировщиков на одной с ними высоте. Мы с Сосединым и Алиевым держимся чуть повыше и правее. Я впервые вижу бомбардировщики в полете так близко и не могу налюбоваться ими. Девять самолетов СБ идут, что называется, клином. Они величаво покачиваются на своих упругих крыльях. Хорошие машины, но, как я слышал, они уже понесли потери от огня вражеских истребителей.

Начали появляться отдельные облака. Вскоре бомбардировщики зашли в них всей группой. Поначалу земля просматривалась. Потом обзор ухудшился. Бомбардировщики уже не были видны, и Костылев, боясь столкновения, вывел нас под облака. Мы осмотрелись и не нашли самолета Соседина. Где он? Что с ним? Ничего, догонит! Но прошло пять минут, а Соседин не появлялся. Исчезли и бомбардировщики.

Вот и железная дорога Псков — Дно. Слева видна большая станция Карамышево. Я приметил ее еще в том, разведывательном, полете. Псков обходим с восточной стороны. Проглядели, кажется, все глаза, но ни бомбардировщики, ни самолет Соседина так и не обнаружены. Высота полета — шестьсот метров. Костылев ведет нас к дороге, идущей от Острова на Псков. Здесь вовсю бьют вражеские зенитки. Справа от нас из облаков вываливается горящий самолет СБ. Неуправляемая машина, оставляя в небе витой дымный след, падает. Помочь экипажу невозможно. Остальные СБ бомбят фашистов из — за облаков. Бомбят и, может быть, отбиваются от вражеских истребителей. А мы болтаемся под облаками…

Костылев ведет группу к Пскову. Он почти весь окутан дымом. На южной окраине города полыхают пожары. Похоже, что его только что бомбили. Танков на дороге нет. Возможно, там, в Пскове, идет бой. Но где же бомбардировщики? Я понимаю, как тяжело сейчас нашему ведущему Костылеву. Но и мы волнуемся не меньше. Чувство беспомощности перерастает в отчаяние. Горючее подходит к концу, а мы все еще крутимся возле Пскова, тщетно пытаясь найти своих товарищей. О выходе за облака и думать нечего. Мы не знаем их толщины. Можно столкнуться с возвращающимися бомбардировщиками. Радиосвязь — только она могла бы теперь поправить дело. Гляжу на маленькую панель радиоприемника, смонтированную на приборной доске моего самолета, и негодование охватывает меня.

А ведь говорил, и неплохо, хотя очень трещал. Несколько дней назад связисты установили его на моей машине и сказали, что будут пробовать связь земли с самолетом. Любопытных набралось тьма. Специалисты вытащили на открытое место радиопередатчик. Мне было поручено подняться над аэродромом на высоту двух тысяч метров и выполнить ряд команд с земли. На голове моей был шлем с вмонтированными в него наушниками. Связисты еще раз все проверили, и я поднялся в воздух. Вскоре заданная высота была достигнута. Сквозь треск в наушниках прорезался далекий голос: «Самолет, самолет, я земля! Если слышите меня, покачайте ^машину с крыла на крыло». Я покачал. «Отлично, сделайте левый вираж!» Я сделал. «А теперь правый!.. А теперь фигуры пилотажа!..» Я выполнил все команды и под конец услышал: «А ну, Каберов, штопорни!» Убрав газ и задрав нос машины, я свалил ее в штопор. Виток, второй, третий, четвертый, а команды на вывод нет. Пришлось вывести без команды. Оказывается, радиоприемник отказал. Так с тех пор и молчит.

Я смотрю на самолет Костылева. Он уводит нас от Пскова, но все еще меняет курс. Видимо, хочет найти бомбардировщики и потерявшего нас Соседина. Ах, как нем не хватает радио! Тяжело идти домой, не выполнив боевой задачи. Да и хватит ли горючего?