Игорь Минутко - Искушение учителя. Версия жизни и смерти Николая Рериха

Между тем встреча на горной дороге была событием, ради которого Николай Константинович Рерих со своими спутниками мчался из Бомбея через всю Индию в Дарджилинг. Это была встреча с Таши-ламой, который после убийства его родственников «людьми Далай-ламы» спасался паническим бегством от грозящей и ему смерти.

«Случайная» встреча была составной частью плана операции «Тибет-XIV», разработанной в Москве, на Лубянке, а для главного действующего лица исторической драмы, которой предстояло быть сыгранной в центре Гималаев, — сигналом к началу осуществления основной цели задуманного…

Донесение

(после расшифровки)

Срочно, строжайше секретно. Из Лхасы — от «Пророка»:

Они встречались 28.XII.

Предпринимаем все меры, чтобы вокруг Главного концентрировались люди Т-Л.

В монастыре Морулинг подготовлены монахи-паломники в Талай Пхо Бранг. Требуются дополнительные средства — монахи алчны.

Из финансового резерва, который предоставили в наше распоряжение, выделено для «пророка» (на монастырь Морулинг) 5 тысяч русских золотых рублей.

Лонго

30.XII.23.

Урга

Лонго был резидентом Лубянки в Монголии, который руководил всей советской агентурной сетью в Китае и Тибете. Резиденция его находилась в Урге, под крышей правительства Монгольской народной республики, и кабинет человека, работавшего на внешнюю разведку России и имевшего кличку Лонго, располагался рядом с кабинетом вождя монгольского народа Сухэ-Батора — он был одним из его заместителей.

Внимательно прочитав донесение, Глеб Иванович Бокий поднялся с неудобного канцелярского кресла («Уж больно низкое и жесткое») и в задумчивости прошелся по кабинету.

«Алчны не тибетские монахи. Алчны все наши агенты. Все гребут под себя. Впрочем, наверняка и эти монахи алчны…»

Настроение портилось.

Начальник спецотдела при ОГПУ подошел к окну, отогнул край шторы — над Москвой застыло холодное темное небо в редких звездах.

Было второе января 1924 года. Вернее, ночь с первого на второе января: часы показывали четверть третьего.

«Все должно получиться… Все должно получиться…»— твердил про себя главный разработчик операции «Тибет-XIV».

Зима 1924 года задерживает экспедицию Николая Константиновича Рериха в Сиккиме, в его временной резиденции, в которую превратился Талай Пхо Бранг. Но неутомимый подвижник — живописец, историк, философ — не сидит на месте, он полон энергии, он деятелен и неутомим: поездки в дальние и ближние монастыри, изучение древних книг в их библиотеках, встречи с ламами и монахами, раскопки в оставленных людьми в незапамятные времена городах и горных поселениях, сбор разнообразных коллекций, приобретение — по самым высоким ценам — произведений искусства: живописи, скульптуры, рукописей, предметов народного быта (о неимоверно щедром «американце» по округе уже распространяется молва). И — новые картины, эскизы к задуманным полотнам, в которых преобладает гималайская тема: горные пейзажи, виды монастырей, ламы, пророки, Шамбала, легенды о ней, Будда — художник в походных условиях не расстается с мольбертом и кистью. Он рисует в любых обстоятельствах: в лютый холод и под ветром, валящим с ног, в первых лучах встающего из-за горных снеговых вершин солнца и в нереальном свете огромной луны, покисшей в небе над мистическим краем высочайших вершин мира.

И безусловно, Рерих не только великий труженик и пытливый исследователь, он мужественный, бесстрашный человек, вечный путешественник, идущий к поставленной цели всегда, постоянно, наперекор всему, во что бы то ни стало. Другое дело — какова эта цель… Но он имеет полное право сказать о себе:

Чем-то зовущим, неукротимо влекущим наполняется дух человеческий, когда он, преодолевая все трудности, восходит к этим вершинам. И сами трудности, порой очень опасные, становятся лишь нужнейшими и желаннейшими ступенями, делаются только преодолением земных условностей. Все опасные бамбуковые переходы через гремящие горные потоки, все скользкие ступени вековых ледников над гибельными пропастями, все неизбежные спуски перед следующими подъемами, и вихрь, и голод, и холод, и жар преодолеваются там, где полна чаша нахождений.

Но один сокрушительный вывод следует сделать уже сейчас, исследуя эту грандиозную судьбу — раздвоение личности, когда практикой свершаемого становится убийственный принцип Макиавелли: «цель оправдывает средства».

Не только Николай Константинович Рерих и его спутники посещают ближние и дальние окрестные монастыри. В Талай Пхо Бранге, доме, где останавливался, отправляясь в изгнание, легендарный Далай-лама V, всегда были паломники. Но теперь, зимой и весной 1924 года, их здесь особенно много: всех привлекает временный житель священного бунгало, такой щедрый и мудрый: он друг Тибета, знаток учения Будды и толкователь ламаизма, и это потрясает всех! Этот белолицый благородный господин, в облике которого явно присутствует что-то восточное, является представителем богатой американской буддийской организации — «Всемирного союза западных буддистов», связанного, по его словам, с правительством Соединенных Штатов Америки. Он обладает поистине неограничейными, просто фантастическими возможностями: дает беспроцентные огромные займы нуждающимся монастырям!

Круг паломников, появляющихся в Талай Пхо Бранге и жаждущих встречи, общения с его постояльцем, все увеличивается.

Вот как описывает Николай Константинович своих гостей в ту пору:

Я вспоминаю о некоторых прекрасных индивидуальностях среди Высоких Лам, которые последовали за духовным руководителем Тибета в его добровольное изгнание. Вспоминается приятный облик настоятеля Снитуга; старый настоятель Ташидинга в Сиккиме с лицом, как будто сошедшим со средневековой фрески; монгольский лама, который занимался переводом алгебры, искренний и трудолюбивый настоятель Гума; искусные художники Ташилунпо. С удовольствием мы будем вспоминать возвышенный дух Геше-римпоче из Чумба.

…Наконец приезжал из Лхасы кунг-кушо из Доринга, чтобы поклониться дому Далай-ламы.

Согласитесь: индифферентное, почти благостное описание в пастельных умиротворяющих красках. Разве что как бы вскользь оброненная фраза «которые последовали за духовным руководителем Тибета в его добровольное изгнание» — звучит некоторым диссонансом и может насторожить. Впрочем, почти ласковое слово «добровольное» снимает напряжение.

Между тем все перечисленные персонажи — представители тибетской оппозиции Далай-ламе, сторонники и союзники изгнанного Таши-ламы, жаждущие возмездия, а главное — возврата своей утраченной власти и привилегий. А кунг-кушо из Доринга не кто иной, как главный светский оппозиционер, мятежный брат предыдущего Далай-ламы XII, через которого осуществляется тайная связь с заговорщиками, оставшимися в Лхасе.