Игорь Минутко - Искушение учителя. Версия жизни и смерти Николая Рериха

В 1898 году Дорджиев впервые появляется в Петербургe в качестве неофициального представителя Далай-ламы. Его даже принимает в частном порядке Николай II. Дорджиев заводит полезные знакомства, в том числе с Рерихом, и возвращается в Лхасу с многочисленными ларами от русского императорского двора. Он был полон решимости подчинить Лхасу политическим интересам русского царя. Его убедительные аргументы произвели огромное впечатление на Далай-ламу. Традиционный союзник Тибета, Китай больше не обладал значительной военной мощью и практически полностью находился под контролем англичан. Россия же представляла собой реальную военную силу. К тому же Агван видел свою задачу не только во включении Тибета в русскую сферу влияния, но и в распространении тибетской религиозной мысли в русской среде.

Дорджиев совершил еще две поездки в Петербург. В конце 1901 года он привез в Тибет предварительный текст договора между двумя странами. Мало-помалу в Тибет начало просачиваться и русское оружие, пока только стрелковое.

Между тем отношения Тибета с Англией резко обостряются. Далай-лама направляет Дорджиева в Россию уже с официальной миссией, в качестве своего чрезвычайного посланника для переговоров с царским правительством об активизации русских в Центральной Азии, в том числе в Тибете с целью остановить английскую колониальную экспансию. Николай Константинович Рерих, человек влиятельный в правительственных кругах России, всячески поддерживает миссию Дорджиева в Петербурге. За такое содействие Далай-лама через своего посланника выразил художнику благодарность и вручил дорогие подарки.

Но миссия Дорджиева, увы, не увенчалась успехом…

12 декабря 1903 года британцы начали крупномасштабную операцию против Тибета. Россия же, воевавшая с Японией, не вмешалась.

Разгром был полный, и летом 1904 года британцы вступили в Лхасу. Далай-лама был вынужден бежать в Монголию. Вместе с ним уехал и Дорджиев. Со стороны казалось, что он навсегда перестал играть сколько-нибудь значительную роль в международной политике. Но это впечатление было обманчивым. Дорджиев не раз появлялся в Тибете после того, как туда были введены британские войска.

С конца 1922 года Дорджиев становится неофициальным представителем Далай-ламы в Советской России. Помимо чисто политических дел, он занимается распространением буддизма и сбором средств на строительство новых дацанов. Заботит его и проблема сохранения буддистских памятников, которые варварски разрушают местные власти, о чем он неоднократно пишет советскому правительству. Однако вскоре начинаются репрессии. Ленинградское отделение НКВД ликвидирует Тибето-монгольскую миссию, получившую ярлык «контрреволюционной организации». Дорджиев спешно уезжает в Закавказье, но и там его не оставляют в покое. 13 ноября 1937 года он был арестован грузинскими чекистами и препровожден в Верхнеудинск (Улан-Удэ).

После первого же «допроса с пристрастием» Дорджиев оказался в тюремном лазарете, где и скончался 29 января 1938 года.

Для Николая Константиновича Рериха знакомство с Агваном Дорджиевым имело огромное значение: этот человек с блестящим буддистским образованием, глубокий знаток истории и культуры Востока, был живым первоисточником. Помогая ему осуществлять сложнейшую дипломатическую миссию в Петербурге, художник не уставал черпать из этого кладезя знаний все новые и новые сведения о государстве, которое его особенно интересовало, — об Индии. Но не только о ней…

От Дорджиева он впервые услышал и то, что повлияло коренным образом на всю его дальнейшую жизнь: посланец Далай-ламы поведал ему о стране Шамбале и ее правителях-махатмах, обладающих тайными оккультными знаниями, ядром которых является ключ к космической энергии вселенского бытия. При этом Дорджиев назвал Николаю Константиновичу место, где находится Шамбала, — на стыке границ Индии, китайской провинции Синьцзян и северо-западного Непала.

Если на этом стыке вы выйдете к широкой долине, по которой течет небольшая река с чистейшей прозрачной водой, в ней плавают медленные золотистые рыбы, а далеко в перспективе, на горизонте, возникает горная гряда, и в ней будут выделяться четыре вершины, отдаленно напоминающие четырех стариков, сидящих в позе лотоса, значит, вы у цели: за этой грядой Шамбала…

И тут надо заметить, что на географической карте местонахождение страны обетованной, указанной Агваном Дорджиевым, точно соответствует району Нгари, которым правил Нага Навен, а он в двадцатые годы, став сепаратистом, замыслил отделение своей вотчины от Тибета при поддержке коммунистического интернационала и даже строил планы создания буддийского интернационала — не без подсказки, конечно, из Москвы.

… Их разбудили громкие голоса, смех.

В палатке уже не было ни мальчиков, ни Ильи, ни Вадима.

За ночь тепло растаяло, и не хотелось вылезать из спального мешка.

— Папа! Мама! — кричал радостно и нетерпеливо Святослав — казалось, совсем рядом. — Когда же вы наконец проснетесь? Посмотрите, какой парусник!

— Встаем, Коля, — сказала Елена Ивановна, и в ее голосе слышалось явное нетерпение: значит, все у Вадима получилось.

Действительно, когда через несколько минут они вышли из палатки, — уже высокое солнце в совершенно ясном небе, блеск водной глади, ласковый свежий ветерок, крики чаек — первое, что увидели Николай Константинович и Елена Ивановна, был красавец парусник, причаливший к берегу, с высокой кормой и мачтой, похожей на многоярусный крест. Под его острым килем в воде играли солнечные блики.

Возле парусника стояли мальчики, Владимир и Илья, Вадим, Глеб и высокий крепкий парень с крупными рябинками на мужественном обветренном лице. Рябинки его вовсе не портили.

— Проснулись! Проснулись! — обрадовался Святослав и пустился в дикий пляс вокруг родителей.

— Доброе утро, — сказал Владимир улыбаясь. — Сладилось! Вот, знакомьтесь: Александр Захлебов, капитан этого безымянного парусника.

— Я предлагаю назвать его так: «Наутилус»! — воскликнул Юрий.

А Александр Захлебов сказал:

— Здравствуйте! — и добавил с достоинством: — Хорошо, сходим на Роговый, вернемся, тогда и с названием, раз вы считаете, что без него негоже, определимся.

— Так давайте грузиться на парусник! — потребовал самый младший Рерих.

— Сначала завтрак, — возразила Елена Ивановна. Часы показывали половину первого пополудни, когда парусник отправился в путь — сначала на веслах.

— Отойдем сажен на триста, тогда и парус поднимем, — сказал капитан. — Там, на волне, ветер покрепче.

Их провожали, наверно, все жители села Иван-дом: стояли молчаливой толпой, смотрели — ни единого слова, хмурые лица; несколько малых детишек, как и вчера, державшихся за подолы мам и бабушек, почему-то плакали. Над молчаливой толпой явно витали неодобрение и страх.