Виктор Островский - Обратная сторона обмана (Тайные операции Моссад)

– Это большое недоразумение. Пожалуйста, не стреляйте. Это только игра, спросите его. Он указал на меня и в этот момент снова появился наш офицер.

– Спокойно. Давид, убери пушку. Он обратился к полицейским: – Все под контролем, это только учения. Он повернулся к человеку, чей паспорт был у меня: – Вы можете опустить руки. Все окончено. Хорошая работа, Давид. Он обернулся к девушке: – Ну, Сара, может, ты теперь удостоишь взгляда этот паспорт? Она широко раскрыла глаза, будто заметив, что кое-что напутала. Она медленно взяла паспорт в руки рассмотрела фотографию, а потом меня. В этот момент я знал, что в ее глазах я был абсолютным дерьмом. Она не сказала ни слова.

Офицер вернул мне мой паспорт, а большому толстяку – его. Потом он сказал Саре: – Я хочу поговорить с тобой после работы в моем бюро. Ты знаешь, где оно?

Она кивнула, казалось, она сейчас заплачет, но овладела собой. Только когда мы отвернулись, она украдкой вытерла слезы рукавом своего темно-синего свитера.

Офицер сдержал слово и провел меня мимо всех контрольных постов после того, как я получил борт-карту. В мой паспорт поставили штамп, и я не должен был проходить личный контроль, как все остальные. Мы вместе выпили кофе в зале для отбывающих пассажиров на втором этаже. После того, как я купил пачку сигарет и журнал «Тайм», он встал.

– Приятного Вам полета и спасибо за помощь.

– Не за что. В это время уже вошли другие пассажиры и устраивались поудобнее, чтобы переждать двухчасовое ожидание.

Я почувствовал определенное облегчение. Но все закончится на самом деле лишь, когда я на борту самолета перелечу Средиземное море. Время отлета приближалось. Эфраим сидел на другом конце холла и читал газету. В это время он показался мне похожим на курицу, наблюдающую за своими цыплятами. Сейчас его присутствие придавало мне чувство безопасности.

Из телефона-автомата магазина «дьюти-фри» я позвонил домой Белле. Я слышал по ее голосу, что она сдерживает слезы. Это было даже хуже, чем, если бы она плакала, но это было не в ее стиле. Нам надо было так много сказать друг другу, но момент для этого был не самый подходящий, особенно если мы были на линии связи не одни. Я знал, что они не нападут на мой след, пока мы сами не проболтаемся, откуда я звоню, и мы говорили так, как будто я просто ехал в Эйлат. Я бы с таким удовольствием обнял бы ее сейчас.

– Я позвоню тебе, когда доеду. О'кей?

– Но сразу же, я буду ждать твоего звонка.

– Я люблю тебя.

– Я тебя тоже люблю, – сказала она. – Береги себя и одевайся подобающе, чтобы не выглядеть глупым.

Я хихикнул. – Хорошо, не беспокойся, я позвоню тебе.

– Всего хорошего!

Я подождал, пока она повесила трубку. За что такая прекрасная женщина любит меня – это выходило за грань моего понимания. Когда я оглядывался на нашу жизнь, то я действительно немного сделал для нее. Я всегда был занят другими вещами, которые мне казались более важными, Они были связаны с государственной безопасностью нашей страны. Это была чепуха. И я не только прикрывался этим, я в это действительно верил.

Два полицейских вошли в кафетерий, где сидел я. Я почувствовал повышение давления в крови. Заметил кто-то меня и сообщил куда следует? Они пришли сюда, чтобы задержать меня? Я уже чувствовал запах дезинфекционного средства, используемого в израильских тюрьмах, я знал это, так как в качестве тренинга определенное время провел в камере. И еще раз на военной службе, когда меня застукали без головного убора, и я 10 дней просидел на гауптвахте. Я уже слышал звон ключей и грохот запирающихся стальных дверей. Оба полицейских заказали по кофе. Эфраим тоже насторожился, следя за ними взглядом. Я знал, что он нервничает и охотно увидел бы меня уже за пределами страны.

Первое сообщение о начале посадки я пропустил мимо ушей, но после второго я быстро встал в очередь по направлению к выходу.

Через 20 минут мы были на борту и выруливали на старт. Я закрыл глаза. Я не хотел смотреть на взлетную полосу и, видя любую машину, думать, что она приехала сюда из-за меня, чтобы задержать самолет. Человек, сидящий рядом со мной, казалось, напротив полностью захвачен видом из иллюминатора. Пассажир справа от меня читал статью в газете о швейцарцах, которые отвергли на референдуме предложение правительства о вступлении в ООН. Никто мной не интересовался, и так это и должно было оставаться. В общем-то, я люблю поболтать, но в самолетах, поездах и автобусах я люблю чувствовать себя в одиночестве.

Когда я, за головой моего соседа, увидел небо в иллюминаторе, мне показалось, что вижу рай. Я был свободен, вне сферы их досягаемости.

Уже прошли сутки, а от Эфраима не было никаких известий. Его требование не звонить к себе домой, пока я не переговорю с ним, осложняло мне жизнь.

Со времени звонка из аэропорта «Бен-Гурион» я не разговаривал с Беллой. Видимо, она совсем извелась за это время, переживая за меня. Эфраим подозревал, что мой телефон дома прослушивается (и в этом не было сомнений), и тогда они бы узнали, что я на пути в Штаты сделал долговременную остановку в Англии. Если что-то сорвется, то факт, что Эфраим тоже улетел в Англию, мог бы доставить ему неприятности.

Я сидел перед телевизором, чтобы убить время, но я совсем не мог сконцентрироваться. Утром, в 10.30, я решил поехать в город, чтобы отвлечься. Я должен был расслабиться, погулять, что-то съесть. Если за это время придет Эфраим, пусть он тоже подождет.

На поезде я поехал в город. Через 35 минут я был на Вокзале Виктории, оттуда на метро я направился к Пикадилли, на остановке «Грин Парк» я должен был пересесть на другую линию. Бесцельно я прогулялся по улицам и снова вернулся к метро, съел пару гамбургеров в «Вимпи», британском варианте «Макдональдс» и поехал назад в отель.

В лифте я почувствовал сладковатый запах табака с вишневым ароматом. Чем ближе я подходил к моей комнате в конце зеленого коридора, тем сильнее был этот запах. Только запах краски от свежевыкрашенных стен был интенсивнее.

Я стал у двери и прислушался: точно, Эфраим и генерал. Но узнал я их скорее по запаху табака, чем по голосам. Я открыл дверь, они удивленно уставились на меня.

– Почему вы так обескуражены, увидев меня? – спросил я. – Кого же вы ожидали здесь увидеть?

– Я просил тебя ждать меня в гостинице, – сказал резким голосом Эфраим.

– Я не работаю на тебя, друг. Я здесь, чтобы оказать тебе услугу.

– Я спас тебе жизнь, ты еще помнишь об этом? Или я должен напомнить тебе о Ливане?

Это было правдой, что он вытянул меня из Израиля до того, как меня послали в Ливан на верную смерть. И, несомненно, он еще не раз напомнит мне об этом.