Виктор Островский - Обратная сторона обмана (Тайные операции Моссад)

Я бросил пальто на кровать и сел на ее край.

– Ты только вытащил меня оттуда, куда ты сам меня затащил и, видимо, только для того, чтобы втянуть меня в какое-то другое темное дело. Я усмехнулся. – Во-первых, я тут для того, чтобы выслушать вас, а только потом я решу, на кого мне работать. Я предлагаю, короче: выкладывай, что ты хочешь. Если нет, то исчезни.

– Посмотри-ка, Виктор, ты.., – начал было Эфраим. Генерал положил ему руку на плечо. – Этот парень прав, почему мы должны играться с ним? Мы знаем, что мы хотим и почему мы это хотим. У тебя есть работа для него, так скажи это ему, введи в курс дела.

Я слышал, как в генерале говорила традиция израильских военных: информированный солдат – хороший солдат.

– Послушай своего друга, – сказал я. – Он прав. Если нет, то я скоро исчезну отсюда и уеду в США.

Эфраим осмотрел меня в течение минуты. Потом он откинулся назад и взглянул на генерала, который снова зажигал трубку. – Тогда начнем с самого начала...

– Подожди минутку, – сказал генерал и достал из кожаного портфеля, лежавшего у его ног, большой термос. – Принеси стаканы из ванной, мне нужно выпить кофе.

– Я тоже выпил бы, – сказал я и быстро принес стаканы, которые быстро наполнились кофе из термоса.

– Я слушаю, – сказал я, устроившись на кровати.

– Это все началось в 1982 году. Ты тогда еще служил во флоте. Ты, видимо, знаешь, что мы все тогда готовились к войне в Ливане. Эта военная операция тогда еще называлась «Ливанский кедр» и мы в Моссад поддерживали тесные связи с партией фалангистов Башира Жмайеля. Ревот был нашим агентом, который непосредственно занимался Жмайелем. Он все устроил так, что израильтяне ввязались в войну. Он и другие из правого крыла Моссад называли ливанскую войну лучшей войной, которую мы когда-либо получали. В Израиле они видели полицейского всего Ближнего Востока. Премьер-министру Менахему Бегину нравилось выступать в роли спасителя христиан от «диких мусульман», что хорошо вписывалось в его правую колониальную идеологию. Ариэль Шарон, министр обороны, тоже был всецело за это.

Он остановился, прихлебнул горячий кофе. Затем затянулся сигаретой и продолжил рассказ, выпуская дым. – Ицхак Хофи, тогдашний шеф Моссад, был против этого, так как считал, что христианские фалангисты в Ливане не являются надежными союзниками. Военная разведка АМАН была с ним одного мнения. Но Хофи, который к тому времени уже почти 8 лет работал в бюро, должен был скоро уйти в отставку. Многие люди в Моссад тогда надеялись, что новый шеф будет «свой», «инсайдер». Как ты знаешь, до того на должность шефа Моссад всегда назначали кого-то со стороны.

Я знал, что это был единственный путь осуществления контроля над Моссад со стороны внешнего мира. Новый шеф «со стороны», т.е. из военных, предполагал возможность чистки моссадовского дома.

– Многие надеялись, что шефом станет бывший офицер Моссад, кто-то вроде Давида Кимхе, который тогда был министром иностранных дел, а до того – руководителем отдела Моссад, пока не поссорился с Хофи. Кроме того, был еще Рафаэль Эйтан, которым восхищался Бегин, но о котором он же думал, что тот стоит слишком близко к Ариэлю Шарону. Бегин боялся, что Шарон сосредоточит у себя слишком много власти, если его друг возглавит Моссад. Бегин решил последовать традиции и дать эту должность человеку со стороны. Эфраим передохнул. Когда он продолжил, голос его звучал по-другому, резко, беспокойно, с яростью.

– Незадолго до начала войны, когда Хофи уже наполовину был отправлен в отставку с поста руководителя Моссад, правому крылу в бюро удалось путем кадровых перестановок поставить на ключевые позиции своих людей.

Нам всем в Моссад уже до чертиков надоело, что каждый раз с приходом нового босса, все наши планы на будущее летят вверх тормашками. Но правая клика в Моссад уже не собиралась отдавать ту власть, что была у нее в руках. Это был своего рода государственный переворот, но с тем отличием, что вовсе не было государства, которое можно было бы перенять.

Генерал Йекутиель Адам или, как его называли друзья, Кути, был назначен на пост руководителя Моссад и должен был вступить в эту должность где-то в конце июня 1982 года. Война в Ливане началась 6 июня, и уже на второй день войны Кути вступил в спор с Шароном из-за нападения на сирийские зенитные ракеты в долине Бекаа. Кути считал и открыто об этом говорил, что это может привести к настоящей войне с Сирией. Он выступил против плана, над которым Моссад так тщательно работал с ливанцами в предшествующие годы. Правящей клике в Моссад стало ясно, что надвигается на нее, если этот человек возглавит бюро. Кое-кто решил, что это не должно произойти.

– Кути был моим лучшим другом, – прошептал со злостью генерал.

Эфраим продолжал: – У него были друзья в Моссад. Люди, которые готовили бумаги для анализа ситуации, чтобы он смог быстро принять необходимые меры сразу после официального вступления в должность. Жизнями молодых солдат больше не нужно было бы жертвовать, бросая их как пушечное мясо на войну в Ливан, ради желаний правых и созданного и управляемого там их кликой в Моссад государства. С их философией «Баланса слабости» они думали установить свою власть за спиной марионеточного режима Жмайеля, но они забыли то, что в Ливане знает каждый ребенок: любой может проглотить Ливан, но никто не сможет его переварить.

Было понятно, что господству правящей клики угрожал быстрый конец. Стоило бы Кути перенять контроль, то он честно сообщил бы правительству и Шарону действительную оценку положения вещей, а Шарон наверняка не захотел бы стать первым израильским министром обороны, который проиграл войну. Эфраим снова сделал паузу и отпил кофе. – Удобный случай представился 10 июня. Армия вошла в пригороды Бейрута, и наступило перемирие. Кути, назначенный шефом Моссад, но еще не вступивший в должность, хотел совершить прощальный визит к своим войскам в Ливане. Моссад была поручена организация этой поездки.

– Почему Моссад, а не ЦАХАЛ [20]? – спросил я.

– Потому что в это время его безопасность уже относилась к компетенции службы безопасности Моссад, а не военных.

– Если бы мы отвечали за его безопасность, он и сейчас был бы жив, – бросил генерал.

– Они спланировали посещение на следующий день, – тихо рассказывал Эфраим. – Когда он прибыл на место, его убили из засады. Стрелявший, четырнадцатилетний мальчишка, был на месте застрелен телохранителями.

– Ты сошел с ума! Я вскочил. – Это безумие, я знаю, что это был несчастный случай. Я не мог поверить тому, что услышал от него. Это просто казалось слишком дьявольским.

Он посмотрел мне прямо в глаза и тихо сказал: – У парня нашли фотографию Кути. Кто еще мог знать, что Кути будет именно там и тогда, кроме людей, которые готовили его маленькую поездку? Это они его убили, в этом у меня нет ни малейшего сомнения.