Николай Богданов - О смелых и умелых

Он стал ощущать себя вдвоем с ним в беспредельном воздушном океане так же надежно и уютно, как дома.

Наблюдая за ними, старый истребитель Московец думал: "Теперь эта пара дюжины стоит!"

На фронте наступили горячие дни. В метельные зимние ночи наши танковые и лыжные части нанесли внезапный удар от озера Ильмень на юг и отрезали зарвавшуюся шестнадцатую армию.

Стараясь спасти свою окруженную армию, фашисты согнали тучи бомбардировщиков из Центральной Германии, из Франции, из Норвегии и с Крита. Появилась даже лучшая у них эскадра Рихтгофена и истребительная группа Удета.

Фашисты стремились разбомбить наши войска на марше по узким зимним дорогам, сорвать их натиск на поле боя и, измотав бомбежками, перейти в наступление.

Вот теперь-то пришлось нашим истребителям сражаться особенно яростно, не щадя ни сил, ни самой жизни.

Шел бой за станцию, где наши войска штурмовали последний крупный опорный пункт немцев.

Полк Московца, разогнав группу немецких бомбардировщиков и оставив за собой след из нескольких чадных костров, на которых догорали сбитые "юнкерсы", ушел на заправку.

Тимур в паре с Шутовым прогуливался по ясному небу, наблюдал бой на земле.

На чистом белом снегу были хорошо видны цепи наступающих на мост наших бойцов. Оранжевые языки выстрелов указывали, где расположены пушки, куда движутся танки, окрашенные в белый цвет.

По загрязненным, задымленным брустверам угадывалась линия немецких окопов. Тимур знал, что здесь сильнейший опорный пункт, что от взятия его зависит успех операции. Он с волнением смотрел вниз и замечал, что наши идут хорошо. Пехотинцы двигаются вперед, и танки все ближе подносят огоньки выстрелов к вражеским укреплениям.

И вдруг там, на земле, случилось что-то непредвиденное. Какая-то суета, заминка, затем остановка.

Лейтенант Фрунзе увидел, что на нашу пехоту надвигаются тучей фашистские пикировщики "юнкерс-87", прозванные "лапотниками" за их громоздкие неубирающиеся шасси. Их тени четко вырисовывались на снегу.

Шутов летел впереди, наблюдая за небом, и, заметив восьмерку "мессершмиттов", идущих выше, не сразу решился атаковать пикировщиков.

Это были роковые мгновения, решавшие успех боя на земле. И тогда Тимур Фрунзе, ни секунды не колеблясь, рискнул своей жизнью ради победы.

Он вырвался вперед, указал ведущему цель и первый перевел машину в пике.

И они помчались вдвоем на всю стаю фашистских пикировщиков.

Шутов несколько обогнал Тимура и, как более опытный, сумел выбрать цель так, чтобы атака сразу дала результаты.

Огонь! И "юнкерс", только что собравшийся перевалиться в пике, для бомбежки, разлетелся в куски под двойным ударом.

Испуганные этим внезапным нападением наших истребителей, "лапотники" побросали груз куда попало и стали разбегаться.

Преследуя, Тимур и Шутов сбили еще двоих. Атака пикировщиков на пехоту была сорвана.

Немцы неслись сверху плотным строем, готовясь уничтожить дерзкую пару советских истребителей одним ударом.

Это не удалось. Тимур и Шутов смело встретили атаку врага. Строй немцев был нарушен, и "мессершмитты" разлетелись в стороны.

- Ко мне! Построиться! - скомандовал по радио ведущий немецкой группы.

По тому, как стекались к нему другие самолеты, по тому, как они пристраивались, Тимур угадал замысел командира вражеского отряда. Фрунзе знал правило Московца: сбить вожака - половина победы. И вот самолеты друзей устремились на фашистского главаря в лобовую атаку.

Шутов вошел в азарт и, форсируя мотор, кричал изо всех сил:

- Врешь, отвернешь, собака!

При всех других способах атаки немец мог бы увернуться, его могли прикрыть подчиненные, но при лобовой деваться некуда. Тут решает человек: умереть и победить или попытаться спастись.

Фашист решил сохранить свою жизнь.

Он увернулся от Фрунзе, который шел вперед, но Шутов легким поворотом своей машины начисто срезал винтом хвост "мессершмитта".

Немец выбросился с парашютом, но зацепился за самолет. Купол раскрылся и тянул его вверх, а самолет не пускал, крутился волчком, увлекая вниз летчика, болтавшегося дурацкой куклой.

Гитлеровцы со страхом наблюдали гибель своего вожака.

И Тимур был не в силах оторваться от этого зрелища.

- Тимур, прикрой! - вдруг услышал он негромкий голос Шутова.

Его командир и друг впервые просил о помощи.

Тимур огляделся и увидел одинокий самолет, скользивший вниз. Винт его висел неподвижно.

Несколько секунд Шутова спасала растерянность немцев. Но вот один из фашистских летчиков заметил легкую добычу и ринулся к ней.

Затем второй, третий немец пошли в вираж, устремляясь за самолетом в погоню.

Теперь секунды решали жизнь и смерть Шутова.

А земля жила своей жизнью. Как только наши истребители спугнули стаю фашистских пикировщиков, пехотинцы поднялись и с громким "ура" ринулись за танками. Они ворвались в окопы, захватили доты и вражеские танки, зарытые в землю, и полностью овладели опорным пунктом.

Неожиданно внимание пехотинцев привлек самолет, с бешеной скоростью скользнувший в снег и покатившийся по ровному месту, вздымая снежную пыль. На самолете были красные звезды.

Когда машина остановилась, из кабины выкарабкался летчик. Все лицо его было окровавлено.

Он запрокинул голову к небу и, сорвав с себя шлем, что-то кричал.

- Ты что, ранен? - спросили подбежавшие.

- Нет, нет, смотрите, там же Тимур! Один против всех!

В небе продолжалось непонятное пехотинцам мелькание самолетов.

Вдруг о мерзлую землю гулко ударился горящий "мессершмитт".

- Вот этот меня хотел сбить! - крикнул Шутов.

По небу чертил кривую дымную полосу другой подбитый фашист.

- А это который его хотел сбить! - добавил Шутов и вдруг закричал: Тимур, держись, сейчас придут наши! Тимур, набирай высоту!

Фрунзе не мог услышать своего командира. Среди множества мелькающих в воздухе "мессершмиттов" трудно было заметить "ястребок" Тимура. Лишь иногда он давал о себе знать вспышками огня, словно стальное кресало высекало искры из кремня. Вся свора вражеских самолетов поднималась вверх спиралью, и Шутов понял, что Тимур, как орленок, не боящийся взглянуть на солнце, уходит все выше и выше под защиту ослепительных лучей. В небе ни облачка. Только там, наверху, фашисты потеряют его и разлетятся ни с чем.

И, наблюдая маневр друга, Шутов успокоился, захватил горстями снег и погрузил в него разбитое при ударе о щиток окровавленное лицо.

Он попытался глядеть на солнце, но оно слепило глаза. Все самолеты исчезли, словно растворились в пламенных лучах.

Вернувшись в полк, Шутов долго ждал возвращения своего друга. Не верилось, что он мог погибнуть.

Что там случилось - высоко под солнцем, - никто не знает. Никто не видел последнюю борьбу Тимура с врагами. Как громом поразило однополчан известие, что Тимур найден на земле мертвым.