Генри Харрер - Семь лет в Тибете

Десять тысяч монахов Дребунга подразделялись на группы с собственными храмом и садом. Там они сообща проводили утренние часы в религиозных занятиях, после чего получали масляный чай, суп и расходились по домам для послеобеденных дел. Монахи имели достаточно свободного времени для прогулок и незатейливых игр. Им также разрешалось самостоятельно готовить дополнительные блюда из продуктов, полученных из родных мест. По мере возможности группы объединялись по принципу землячества. В некоторых домах жили только монголы, или непальцы, или студенты из одного конкретного города, например Шигаце.

Внутри монастыря, естественно, запрещалось лишать жизни любое живое существо, однако в холодном климате необходима мясная пища, и земляки поставляли монахам сушеное мясо яков. Свежее мясо служители культа приобретали в близлежащих деревнях.

Кроме бесплатного питания и проживания, монахи получали небольшие деньги на карманные расходы из правительственных грантов и пожертвований паломников. Однако если студент обладал выдающимся даром, он обычно находил покровителя среди знати или зажиточного купечества. Церковь в Тибете обладала исключительным богатством. Ей принадлежали обширные земли, доходы от использования которых шли на нужды монастырей. У каждого монастыря имелся собственный дилер, занимавшийся поставками продуктов и всего необходимого. Трудно себе представить, какие огромные деньги тратились на содержание профессиональных буддистов! Однажды, помогая в составлении финансовых отчетов, я заметил, что в первый месяц года, проведенный всеми монахами в Лхасе, правительство предоставило им три тонны чая и пятьдесят тонн масла плюс сумму на карманные расходы, составившую около сорока тысяч фунтов.

Однако облаченная в красные одежды братия далеко не вся состояла из обходительных и образованных людей. Скорее наоборот: большей частью – из необузданных, неотесанных детин, послушных только кнуту. Самые плохие из них принадлежали к неофициальной, но незапрещенной организации воинствующих монахов Доб-Добз. Они носили на рукавах красные повязки и красили лица сажей, в поясах прятали огромные ключи, использовавшиеся как кастет или дротик, а в карманах – острые сапожные ножи. Многие из них – известные хулиганы с тяжелой поступью – никогда не задумывались, прежде чем нанести удар. Простые люди обходили их стороной. Во время войны с китайскими коммунистами подобные ребята создали батальон, прославившийся храбростью. В мирное время они также находили возможности выпустить наружу неистощимую энергию. Между членами Доб-Добз различных монастырей постоянно происходили стычки. Справедливости ради надо отметить: свои споры парни не всегда решали с помощью насилия. Боевой дух они проявляли и в спортивных соревнованиях между соперничающими монастырями. Имея более широкий выбор атлетов, Дребунг обычно оставался победителем. Как бывший тренер, я часто посещал Дребунг, и монахи всегда радовались моему участию в их тренировках. Это было единственное место в Тибете, где встречались мужчины со спортивными фигурами и накачанными мускулами.

Великие храмы Дребунг, Сера и Ганден определяли политическую жизнь Тибета. Их настоятели вместе с восемью правительственными чиновниками возглавляли Национальную ассамблею. Ни одно решение не принималось без согласия указанных церковников, естественно интересовавшихся прежде всего доминирующим положением своих монастырей. Их вмешательство препятствовало реализации многих прогрессивных идей. Одно время они воспринимали меня и Ауфшнайтера как занозы в пальце, но, убедившись в отсутствии у нас политических амбиций, в соблюдении нами обычаев страны и в полезности нашей работы также и для монахов, изменили свое мнение.

Как я уже говорил, храмы представляли собой высшую церковную школу. Каждый реинкар-нированный лама, а их в Тибете насчитывалось более тысячи, должен был получить образование в монастыре. Ламы представляли большой интерес для паломников, тысячами приходивших к ним за благословением.

Во время визита далай-ламы в Дребунг реинкарнированные присутствовали на всех церемониях и сидели в первых рядах. Их поведение напоминало соревнование богов. Между тем в тенистых садах храма ежедневно проходила религиозная дискуссия между молодым правителем и кем-то из настоятелей – одна из наиболее секретных церемоний в ламаизме. Мне так и не удалось понаблюдать за пей.

Но однажды я завтракал с Лобсангом, и он предложил пойти с ним в запретный сад. Я удостаивался чести стать свидетелем драмы вступления Живого Будды во власть – чести, не оказанной больше ни одному иноверцу в мире. Меня сопровождал брат далай-ламы, и никто не посмел преградить нам дорогу. Моему взору открылась странная картина. На площадке перед деревьями расположились около двух тысяч одетых в красное монахов, а далай-лама с высокого постамента вещал им о Священном Писании. Я до сих пор не слышал его чистого мальчишеского голоса. Он говорил с уверенностью взрослого человека, без тени сомнения, хотя впервые выступал публично. Четырнадцатилетний юноша учился много лет, и теперь его знания проходили проверку у строгой аудитории. Первое выступление Бога-Короля могло иметь плачевные последствия. Конечно же он не мог никогда отказаться от предписанной ему карьеры, но от его речи в этот день зависело, станет ли он игрушкой в руках монахов или их повелителем. Не все предшественники далай-ламы были такими же способными, как пятый и тринадцатый. Многие из них всю жизнь оставались марионетками своих учителей, а судьбу страны решали регенты. Люди считали нынешнего Живого Будду фантастически умным. Говорили, стоит ему прочитать книгу один раз, и он запомнит ее наизусть. Все знали: Бог-Король интересуется любыми событиями в стране, критикует или комментирует решения Национальной ассамблеи.

Когда дело дошло до дискуссии, я убедился: высокая оценка умственных способностей мальчика – не преувеличение. Далай-лама сел на землю, дабы не демонстрировать свое врожденное превосходство. Настоятель Дребунга встал перед ним и начал задавать вопросы, сопровождая их обычными жестами. Далай-лама отвечал с готовностью и хорошим чувством юмора, не теряясь ни на миг даже в самых сложных случаях.

Через некоторое время они поменялись местами, и теперь далай-лама спрашивал сидящего на земле настоятеля. Это был не спектакль, предназначенный для демонстрации способностей молодого Будды, а настоящее соревнование умов, в котором настоятелю пришлось туго.

Наконец дебаты закончились, и Бог-Король снова уселся на золотой трон. Его мать, единственная женщина на этом собрании, поднесла ему чай в золотой чашке. Он бросил на меня дружеский взгляд, будто спрашивая мое мнение о своем выступлении. Глубоко потрясенный всем увиденным и услышанным, я просто восхищался поразительными умственными способностями мальчика-бога из простой семьи. Он почти убедил меня: реинкарнация действительно существует. Потом все хором читали молитву. Она походила на литанию и продолжалась довольно долго. После далай-лама в сопровождении настоятелей вернулся во дворец. Меня всегда удивляла его божественная походка. Теперь я узнал: отточенные движения Бога-Короля являются частью ритуала. Мальчик должен копировать походку Будды и одновременно демонстрировать достоинство далай-ламы.