Бен Брайант - Командир субмарины

Нам, которым даже кусочек поджаренного хлеба еще недавно казался верхом роскоши, Алжир действительно сулил манну небесную, и первым таким чудом стал джип, на котором разъезжал Барни. Было приятно вновь увидеть его улыбающееся добродушное лицо. Но внезапно улыбка пропала; джип резко повернул к берегу, погружаясь все глубже и глубже в воду. Это указывало на то, что машина переходит в подводный режим. Но в данном случае просто испортилась трюмная помпа.

Восьмая флотилия совершала основную часть десантных операций - и высадки, и погрузки на суда - еще до действий в Северной Африке. В качестве награды американский генерал Марк Кларк подарил флотилии два джипа с водителями, одного из которых звали Джо, а другого - Бо. Главное назначение этих удивительных машин виделось в повышении боевого духа утомленных подводников при помощи автомобильно-водных прогулок по местности. Надо думать, что в итоге своей деятельности и Джо, и Бо могли бы написать подробнейший путеводитель по питейным заведениям Алжира.

Барни, очевидно, полагал, что мой дух нуждается в некотором укреплении, и, спустившись в его каюту для доклада, я обнаружил там не только шампанское, но и нескольких молодых дам. Все они работали в офисе Айка Эйзенхауэра; две из них даже служили личными водителями в лондонский период его деятельности. Все выехали вместе с боссом в Алжир, причем по пути их транспортное судно было потоплено.

В действительности шампанское не представляло собой особого чуда; в то время оно стоило около полукроны за бутылку традиционной формы с традиционной пробкой и этикеткой. Оно казалось чересчур сладким, но приятным. Однако присутствие дам стало главным изыском; их было очень мало, а потребность существовала огромная, поскольку вокруг собрались две армии и соответствующие военно-воздушные и военно-морские силы. Однако наша база "Мэйдстоун" могла предложить одну вещь, практически недостижимую в Алжире, и это была горячая ванна. А женщин, хотя и не в большом количестве, обязательно приглашали также и на вечеринки, проводимые там, на корабле.

Особенно мне запомнилась одна вечеринка, устроенная в каюте Барни. Нашему хозяину, командиру корабля, потребовалось отлучиться, чтобы разобраться с воздушным налетом, который как раз начал нас донимать. Надо заметить, что для подводников базовый корабль служил и гостиницей, и станцией обслуживания. А вся их личная ответственность связывалась непосредственно с субмаринами. Так что тот факт, что базовое судно, несшее тяжелое противовоздушное вооружение, могло оказаться в действии во время воздушного налета, совершенно не волновал подводников. Поэтому не было ни малейшей необходимости прерывать праздник, а рев орудий и разрывы бомб всего лишь придавали дополнительные краски происходящему. Однако из-за всей происходящей вокруг кутерьмы выходить из каюты не стоило, поэтому вечеринка затянулась на неопределенный срок. Среди присутствующих как раз и была одна из водительниц Эйзенхауэра, которая утром того же дня как раз доставила из Орапа новый автомобиль для персонального пользования великого человека и оставила его на набережной.

Именно во время этого налета коалиция начала испытания новых циркулирующих торпед, которые как раз и сбросил в гавани самолет. Идея их состояла в том, что они должны двигаться кругами до тех пор, пока во что-нибудь не ударятся и не разорвутся. Надеялись, что этим "чем-то" окажется судно. Одна из подобных торпед закончила свои блуждания как раз под новым автомобилем Айка, после чего прекрасное средство передвижения утратило свои практические свойства и качества. Когда рейд закончился, Кей пришлось доложить верховному, что машина пришла в негодность и что в тот момент, когда это произошло, она вместе с другими отдыхала на базе "Мэйдстоун". К сожалению, доклад состоялся в присутствии нашего главнокомандующего, адмирала Каннингема. Мне кажется, что если бы "Мэйдстоун" уничтожили в то самое время, когда там проходила наша вечеринка, то дело повернулось бы так, словно мы не принимаем войну всерьез. Скоро подобные вечеринки запретили.

Вскоре по прибытии меня пригласили на ленч к главнокомандующему. Его репутация в Средиземном море была поистине легендарной. Насколько я смог понять из услышанных историй и как подтвердил дальнейший ход событий, французы почитали его как второго адмирала Нельсона. Когда в 1940 году Британия казалась всей Европе всего лишь битой картой и тот неоспоримый факт, что хваленый флот Муссолини вместе с немецкими военно-воздушными силами вышвырнут ее из Средиземноморья, считался только делом времени, именно адмирал Каниингем принял вызов и с честью его отразил. Теперь же погода переменилась. Он имел необыкновенную память, знал в лицо и по имени каждого из своих офицеров, даже самых низших, и уж наверняка держал в голове позицию и назначение каждого из вверенных ему кораблей. Управлялся он с очень маленьким, по нынешним стандартам, но очень квалифицированным штатом. С точки зрения боевых кораблей это именно то, что надо: мой личный опыт доказывает, что раздутые штаты приводят к путанице и неразберихе.

Я прекрасно помню тот совет, который он дал мне в это первое из нескольких наших совместных застолий. Он спросил меня, что я думаю об американцах, и я заметно замешкался в поисках подходящего ответа. В это время в Средиземном море действовали крайне незрелые силы Соединенных Штатов, особенно в сравнении с теми великолепными бойцами, которые служили на Тихом океане. Судя по результатам, они только начинали понимать, что для успешной борьбы с немецкими силами необходимо нечто большее, чем просто хорошее снаряжение. И поэтому нам, знающим реальное положение вещей, их отчеты о собственных достижениях казались не просто неправдоподобными, но и крайне безвкусными.

Каннингем, должно быть, прочитал мои мысли, так как, не дождавшись моего ответа, заметил:

- Нельзя судить их по нашим стандартам только из-за того, что они говорят на языке, более-менее похожем на наш. Необходимо помнить, что на самом деле мы имеем гораздо больше общего с итальянцами и греками; американцы - это совсем другая цивилизация.

И это правда. Именно потому, что байка в пивной рассказывалась по-английски, она казалась такой безвкусной. Старшие офицеры американской армии не питали ложных иллюзий; каждый провал анализировался самым серьезным образом. Истинная правда, что каждый урок достается тяжело, но, несмотря на дорогую цену, из всего извлекались необходимые выводы. Учились они быстро, не сдерживая себя особой любовью к прошлому. Причем надо признать, что учились они куда быстрее, чем мы.

Неделя проходила за неделей, и время от времени мы встречали в Алжире людей из 8-й армии. Спутать их с кем-нибудь было просто невозможно. Мускулистые и худые, с цветом лица, напоминающим блестящую бронзу, они вели себя с той естественной уверенностью, которая отличала любого из воинов этой армии. Возможно, самой лучшей армии из всех за время войны, причем как с нашей, так и с вражеской стороны. Мне всегда было приятно и интересно встретить кого-то из этих людей.