Берт Шугар - 100 великих спортсменов

С каждым проходившим годом слава молодого Гретцки росла и ширилась, разнося молву о его меткости и предвидении по всем пределам Канады, имя его начало появляться на страницах газет. В возрасте шестнадцати лет этот находящийся в процессе создания миф заплыл в порт Су-Сент-Мари, чтобы закончить там свое хоккейное образование.

Пока он находился в Су-Сент-Мари, фортуна добавила новую черту к легенде о Гретцки, выбрав для него свитер под номером 99. Похоже, молодой человек мечтал носить номер 9 – как и его хоккейный идол Горди Хоу. Однако обстоятельства сложились так, что этот номер был уже закреплен за другим членом команды, и генеральный менеджер Маз Макферсон не хотел и думать о том, чтобы передать его Гретцки. Отнюдь не случайно в нашей истории то, что в том же 1977 году недавно проданные в «Нью-Йорк Рейнждерс» Фил Эспозито и Кен Ходж, получили номера 77 и 88. И Макферсон, чтобы удвоить удовольствие Гретцки, предложил юному феномену номер 99. Гретцки сперва было отказался от этой идеи, но, походив в свитерах под номерами 19 и 14, начал выступать под номером, который впоследствии принесет ему славу, и даже в два раза большую, чем выпала на долю его юношеского кумира.

Но так ли уж велика разница, 9 или 99, поскольку молодой Гретцки продолжал забрасывать шайбы одну за одной, набирая при этом по 182 очка за шестьдесят четыре игры. Такая игра привлекла к себе внимание «Индианаполис Рейсерс» из возникшей на ровном месте Всемирной хоккейной ассоциации, и он подписал с командой четырехлетний контракт на сумму 875000 долларов. Но уже после восьмой игры «Рейсерс», пребывавшие на тонком в финансовом отношении льду, обнаружили, что этот еще не брившийся новичок представляет собой отличную монету, и продали его контракт «Эдмонтон Ойлерз», также входившей тогда в ВХА.

Словом, Гретцки собрал свои клюшки и переехал в Эдмонтон, чтобы в одиночку приступить там к штурму книги рекордов. В своем первом полном году игры в «крупной» хоккейной лиге, еще за три года до достижения совершеннолетия, игрок, которого теперь называли Мальцом, набрал 104 очка, забросив 43 шайбы и сделав 61 передачу. Однако критики вновь принялись водить носами: это же всего лишь ВХА, лига, составленная из игроков бывших или не реализовавшихся. В 1979-м ВХА упразднили, и Эдмонтон вошел в состав старой доброй Национальной хоккейной лиги. А Гретцки, заиграв уже среди самых «старших», обрел буквально звездную яркость и подтвердил свой статус, набрав 137 очков при 51 шайбе и 86 передачах.

В следующие годы его карьера покатилась по уже накатанной колее, и Гретцки продолжал извлекать рекорд за рекордом из бездонной шляпы собственных достижений, став первым хоккеистом в истории НХЛ, превзойдя отметку в 200 очков – и не один, а четыре раза! – забросив за сезон рекордные 92 шайбы, и т д., и т п., поставив столько рекордов, что мозги статистиков начинали вращаться вхолостую, путаясь во всех этих цифрах.

Хотя серебряный конек Гретцки измерили вдоль и поперек, а поклонники уже не знали, каким еще именем назвать своего героя, ему по-прежнему не удавалось покорить своих хулителей. Ибо эти хранители священного огня хоккейной игры, постепенно редеющие, относились к этому благородному занятию с соответствующим трепетом, почитая традиции, восходящие ко дням «Первоначальной шестерки» клубов, образовавших НХЛ, и рассматривая и расширение, и побочные продукты его – такие, как Гретцки с его возком рекордов – в качестве мерзости запустения. Число новых команд в НХЛ настолько шокировало этих людей, что один из них даже заметил, что если ему придется лицезреть встречу «Ракет» с «Акулами», надо, наверное, пояснить, где она происходит – на хоккейной площадке или в «Вестсайдской истории» [30].

Их также смущал хоккейно-шахматный стиль Гретцки, полностью не похожий на все известное. По их мнению, он обладал лишь средней скоростью, менее чем средним ростом и посредственными оборонительными способностями. Черт побери, возмущались они, он не любит силовой борьбы. Кроме того, как намекали некоторые, он предпочитает не сталкиваться очертя голову на поле с верзилами, очищавшими площадку от соперников, в особенности с теми из них, кто ведет шайбу.

Однако ключ Гретцки представлял собой комбинацию движений, которые позволяли ему избегать столкновений с крепкими и злонамеренными защитниками, сохраняя при этом контроль и над шайбой, и над игрой. Как сказал один из партнеров по команде о воистину гейгеровской чувствительности Гретцки: «…похоже, что у него перед глазами где-то было укреплено зеркальце заднего вида».

Центрфорвард Анри Ришар, прославившийся своими удивительными движениями, как-то сказал об этом вундеркинде: «Я еще ни у кого не видел таких движений». Их нужно было видеть, вставлять в рамку и закладывать между страницами учебника по хоккею – для последующих поколений. Вот он изгибается, словно удирающий от собак заяц, чтобы опередить шайбу; вот мчится за ней, словно пес за фазаном, не отводя глаз от полета этой круглой птахи. И всегда, тактически грамотно и инстинктивно выбирая место, он понимал, где находится и чего хочет добиться.

Оказавшись возле шайбы, столь же вожделенной для него, как для кота сметана, он обращался к своему экстрасенсорному восприятию, чтобы выйти на позицию, удобную для броска или паса, часто располагая для этого лишь пространством размером в салфетку – особенно за воротами. Гарри Синден, генеральный менеджер «Бостон Брюинз», увидев Гретцки, не поверил своим глазам и заметил: «Гретцки видит то, чего не видит никто».

Было трудно, если не невозможно поверить в то, что этот тонкий, едва ли не тощий игрок с юным лицом и копной светлых волос сумел переписать книгу хоккейных рекордов, воспользовавшись для этого стилем шахматного гроссмейстера. Но он делал это, причем неоднократно.

Сделав установление рекордов профессией – их было пятьдесят девять по последнему счету, Уэйн Гретцки занес свое имя на страницы книги рекордов всего спорта, став статистически наиболее выдающимся атлетом в истории спортивных игр.

Для большинства знатоков спорта величайшей фигурой в своем постоянстве остается Джо Ди Маггио и его невероятно результативная серия в 56 игр, рекорд, остающийся вечным монументом его постоянству, упорству и блеску. Но если вам нужно еще более выдающееся достижение, мы предлагаем вашему вниманию имя Эдвина Корли Мозеса, одержавшего подряд 122 победы в беге на 400 метров с барьерами, поставив тем самым себе монумент в 2,1785714 раза более высокий, чем у Ди Маггио, если воспользоваться компьютером.

Дело в том, что Эдвин Мозес был мастером в сведении искусства барьерного бега к науке, связывающей компьютеры, физику, физиологию и биохимию, абсолютно ничего не оставляя на волю случаю.