Омар Брэдли - Записки солдата

Я выяснил, что боевые качества полугусеничной машины также были сильно переоценены. Она являлась неплохим транспортером для перевозки солдат в условиях бездорожья, но не могла служить хорошей защитой от огня противника. Когда я спросил одного солдата, пробивает ли пулемет легкую броню этой машины, он взглянул на меня и усмехнулся.

- Нет, сэр, - сказал он, - насквозь не пробивает. Пули влетают только с одной стороны, пошумят немного и все.

В действительности американские полугусеничные машины были удобным и надежным транспортным средством. Дурная репутация возникла потому, что неопытные американские войска пытались использовать их не по назначению.

Уже в самом начале войны германская 88-миллиметровая пушка стала грозой пехоты и танков. Это орудие с высокой начальной скоростью снаряда, предназначенное для борьбы с танками и самолетами, уже продемонстрировало свои возможности как противотанковое средство. Немецкая пушка легко выходила победителем в борьбе с нашими танками "Шерман", вооруженными 75-миллиметровыми орудиями.

В первом же бою американские танкисты узнали, что их танки "Генерал Грант" и "Шерман" не могли тягаться с лучше вооруженными немецкими танками, имевшими более толстую броню. Даже два года спустя во время Арденнского сражения это отставание еще не было устранено. Хотя "Шерман" позднее был вооружен пушкой более крупного калибра, он никогда не мог бороться один на один с немецкими танками "Пантера" и "Тигр". Однако в отношении надежности американские танки далеко превосходили немецкие, на их мощные моторы можно было всегда положиться. Это преимущество, а также превосходство в количестве давали нам возможность окружать немцев и подбивать их танки с фланга. Наша готовность жертвовать "Шерманами" была, однако, слабым утешением для экипажей, вынужденных идти в бой на этих танках.

Если у противника прекрасно осуществлялось взаимодействие между танками и пикирующими бомбардировщиками, то просьбы американских танкистов о поддержке с воздуха большей частью оставались без ответа. Штабы авиации и наземных сил еще не упростили сложную систему удовлетворения заявок на авиацию, и зачастую самолеты появлялись тогда, когда противника уже и след простыл.

Я старался не затрагивать вопроса о командовании, однако в первую же неделю пребывания на фронте мне стало ясно, что Фредендолл уже не пользуется доверием своих командиров дивизий. Уорд не мог простить Фредендоллу его покорность Андерсону, в результате чего 1-я бронетанковая дивизия была распылена по всему фронту. Командир 34-й дивизии Райдер относился к командиру корпуса не менее критически. Он потерял лучшие подразделения одного из своих полков у прохода Кассерин в результате неправильной диспозиции войск. Лишенный авторитета, Фредендолл оказался в невыносимом положении. Вину за поражение у Кассерина нельзя было, конечно, возложить только на него одного, но он был слишком скомпрометирован в глазах подчиненных. Отныне он не мог должным образом командовать ими. Мне было ясно, что Фредендолла следует сместить, однако я не информировал об этом Эйзенхауэра.

Штаб Фредендолла в Джебель-Куифе был настроен лояльно по отношению к своему командиру корпуса. Но доверие было подорвано, и хотя в корпусе были склонны взваливать вину за трудности на 1-ю британскую армию, это скорее осложняло, чем облегчало, положение. Между тем англичане с нетерпением ожидали, когда 2-й корпус снова перейдет в наступление. В Алжире также росло убеждение, что поражение у Кассерина подорвало наступательный дух 2-го корпуса, что американское командование стало слишком осторожным и чрезмерно осмотрительным.

Эйзенхауэр, встревоженный сообщениями о падении морального духа личного состава 2-го корпуса, 5 марта посетил Тебессу. Хотя Александер в качестве командующего группой армий уже занимался реорганизацией всего тунисского фронта, 2-й корпус все еще находился в подчинении 1-й армии Андерсона. Эйзенхауэр предложил оба корпуса - и французский и американский - подчинить непосредственно Александеру на равных правах с армией Андерсона.

Фредендолл не сообщил мне о прибытии Эйзенхауэра в корпус. Я узнал об этом только после того, как мне позвонили в 9-ю дивизию, где я находился, и попросили прибыть в Тебессу. Во время перерыва совещания Эйзенхауэр попросил меня выйти на веранду небольшого оштукатуренного европейского домика, в котором мы собрались.

- Что вы думаете о здешнем командире? - спросил он.

- Довольно плохо, - ответил я. - Я говорил со всеми командирами дивизий. Все они потеряли доверие к Фредендоллу как к командиру корпуса.

- Спасибо, Брэд, - сказал Эйзенхауэр, - вы подтвердили именно то, в чем я сомневался. Я уже вызвал Паттона из Рабата. Он прибудет завтра и примет командование 2-м корпусом.

Известие о том, что прибывает Паттон, произвело такое впечатление, как будто над Джебель-Куифом разорвалась бомба.

4. Вместе с Паттоном до Эль-Геттара

Утром 7 марта под звуки сирен, возвещавших о прибытии Паттона, вереница броневиков и вездеходов въехала в Джебель-Куиф и остановилась на грязной площади у школы, где размещался штаб 2-го корпуса. Даже арабы, тащившиеся по грязным улицам, подобрав полы своей одежды, стали разбегаться и прятаться в ближайшие подворотни. Броневики ощетинились пулеметами, а длинные антенны на машинах сильно раскачивались из стороны в сторону. В первой машине, как древний герой на колеснице, стоял сам Паттон. Он хмурился навстречу ветру, ремешок стального шлема с двумя звездами туго обтягивал подбородок.

Две большие серебряные звезды на красной пластине являлись знаком его командирской машины. По обеим сторонам капота были укреплены металлические флажки. На одном были изображены две белые звезды на красном поле, на другом выгравированы буквы ШТР - сокращенное наименование западного оперативного соединения, которым командовал Паттон в районе Касабланки. На следующий день флажок с буквами WTF был заменен новым, с изображением щита бело-голубой окраски - опознавательным знаком 2-го корпуса.

Почти четыре месяца после высадки в Северной Африке Паттон не находил себе места на побережье Французского Марокко, где был размещен его 1-й бронетанковый корпус, в задачу которого входило отбить у Франко всякую охоту закрыть узкий Гибралтарский пролив и перерезать жизненно важную артерию союзников в Средиземное море. Его корпус состоял из двух дивизий: 2-й бронетанковой, которой он когда-то командовал в форте Беннинг, и прославленной 3-й пехотной дивизии. Когда отпала всякая опасность выступления испанцев на стороне держав оси, Паттону вскоре надоела сторожевая служба на границе в 1600 километров от линии фронта. Хотя Паттону предстояло покинуть 1-й бронетанковый корпус ради другого назначения, он ухватился за предложение Айка отправиться, в Тунис.