Роберт Иванов - Генерал в Белом доме

В целом высадка союзников в Северной Африке имела важное значение как первая успешная англо-американская наступательная операция. Эйзенхауэр получил поздравительное послание от президента Рузвельта. Командующий войсками союзников придавал этому поздравлению столь важное значение, что разослал его всем своим подчиненным генералам. Президент поздравлял Эйзенхауэра и всех участников операции от себя лично «и от имени американского народа – с исключительно успешным выполнением труднейшей задачи». Рузвельт подчеркивал не только важное военное значение «Факела», но и политическое, как «свидетельство в высшей степени эффективного сотрудничества британских и американских вооруженных сил».

В США обратили внимание на то, что «даже Сталин присоединился к поздравлениям, заявив, как свидетельствовала «Нью-Йорк таймс», что «англо-американская кампания в Африке радикально повернула военную и политическую ситуацию в Европе в пользу союзников, открыла путь к скорому крушению германского и итальянского фашизма» [189].

Первая военная операция, которой руководил Эйзенхауэр, далась ему нелегко. Он «начал страдать от быстро прогрессировавшей бессонницы и убийственного темпа работы» [190]. По распоряжению Маршалла для Эйзенхауэра был введен более щадящий режим. Он получил возможность даже уделять какое-то время любимым физическим упражнениям.

Тем не менее в первой половине января Эйзенхауэр заболел.

Не успев по-настоящему оправиться от болезни, 15 января 1943 г. он вылетел в Касабланку, где должна была состояться встреча Рузвельта с Черчиллем. Во время полета что-то случилось с тяжелым бомбардировщиком Б-17. Мотор стал работать с перебоями, машину трясло, как в лихорадке. Команда и пассажиры уже приготовились прыгать с парашютами, но самолет все же удалось благополучно посадить. В Касабланке Эйзенхауэра ждали приятные вести. Маршалл предложил присвоить ему высшее воинское звание полного генерала, чтобы американский главнокомандующий имел, наконец, возможность на равных говорить со своими коллегами-союзниками. Рузвельт в ответ на это предложение не без основания сказал, что звания надо присваивать генералам за конкретные дела, а Эйзенхауэр еще не взял Тунис. Правда, спустя две недели после этого разговора президент дал все же согласие на повышение Эйзенхауэра в звании. 11 февраля 1943 г. тот получил временное звание полного генерала [191].

В короткие часы затишья Дуайт находил иногда возможность посещать исторические места. Он побывал в Египте, Палестине. Проезжая по местам сражений прошлого, Эйзенхауэр безошибочно оперировал многими фактами, цифрами, деталями. Во время поездки по Палестине в глазах рябило от множества крестов, надгробий, четок. Дуайт не удержался от иронического замечания: «Надеюсь, что я уже имею бесплатный билет на небеса» [192].

В Северной Африке Эйзенхауэр впервые испытал на себе, что такое война и огонь противника. А однажды, возвращаясь ночью из инспекционной поездки, он попал в автомобильную катастрофу. Молодой сержант вел машину всю ночь. На рассвете утомленный дорогой Айк задремал, его примеру последовал и водитель. Оба проснулись от сильного удара, когда машина на ходу завалилась в кювет. К счастью, никто серьезно не пострадал. Шофер не услышал ни слова упрека от своего пассажира. Эйзенхауэр только сказал, что если бы он сам был за рулем, то, наверное, в результате такой утомительной поездки произошло бы то же самое. Генерал помог поставить на колеса завалившуюся в кювет машину, и они продолжили свой путь. На следующий день на пресс-конференции журналисты увидели главнокомандующего «как всегда собранного, прекрасно информированного, полностью уверенного в себе» [193].

Он раскованно держался с журналистами в тиши штабного кабинета. Однако дела на фронте шли далеко не так блестяще, как того хотелось бы генералу, руководившему своей первой боевой операцией.

Военная обстановка неожиданно осложнилась. Немецкие бронетанковые войска внезапно прорвались в районе Кессерина. Сам Эйзенхауэр, приехавший туда в инспекционную поездку, чуть не попал в плен. Джип главнокомандующего вырвался из города, когда в него уже входили немецкие танки.

Верный ординарец Мики рассказывал, что Айк вернулся на виллу в Алжир измученным и подавленным. Возможно, после этого происшествия Эйзенхауэру вспомнились слова Гарри Гопкинса, сказанные на встрече в Касабланке. Тогда помощник президента заметил ему, что, «если он возьмет Тунис, то за ним утвердится слава величайшего генерала мира. Если же он потерпит неудачу…» [194]. Гопкинс не стал рисовать последствий этой неудачи.

Накануне решающих боев Эйзенхауэр посчитал нужным сделать заявление, что всю ответственность за возможный провал операции в Тунисе должен нести только он [195]. Впоследствии Айк также прибегал к подобному приему.

Во время боев в Тунисе западные союзники имели значительное превосходство над противником в пехоте, трехкратное – в артиллерии, четырехкратное – в танках. И тем не менее только 6-7 мая войскам союзников удалось прорвать оборону противника, выйти на побережье и занять город Тунис. В то же время американские войска, наступавшие на северном участке фронта, захватили Бизерту. Итало-немецкие войска оказались в безвыходном положении. Не располагая возможностями для эвакуации, 13 мая они капитулировали.

Бои в Тунисе завершились победой западных союзников. Старый друг Эйзенхауэра по учебе в Вест-Пойнте генерал О. Брэдли вскоре докладывал главнокомандующему: «Операция завершена» [196].

Потери противника в Тунисе превысили 300 тыс.

человек, из них 30 тыс. убитыми, 26, 5 тыс. ранеными и около 240 тыс. пленными, в том числе 125 тыс. немецких солдат и офицеров. Союзники потеряли более 70 тыс. человек, из них 10 290 убитыми [197].

Данные о количестве пленных, объявленные Эйзенхауэром, поставлены под сомнение рядом западных авторов. Например, А. Тейлор пишет: «Союзники взяли в плен 130 тыс. человек, но впоследствии это число было раздуто до четверти миллиона» [198].

В Северной Африке генерал Эйзенхауэр добился первого большого успеха. К нему пришла военная слава. Проявления ее были самыми различными, подчас довольно неожиданными: в конце 1943 г., например, его избрали «отцом номер один Соединенных Штатов». Комментируя это решение, Эйзенхауэр сказал, что он благодарен за избрание, что американские отцы могут гордиться своими сыновьями, одержавшими победу в Тунисе [199].

В Северной Африке союзники столкнулись не только с военными, но и с серьезными политическими проблемами, которые решались далеко не всегда успешно.

Например, в январе 1943 г. состоялась встреча Рузвельта и Черчилля в Касабланке, где президент США беседовал с французским генеральным резидентом в Рабате и сделал замечания, которые трудно было назвать удачными с учетом того, что в это время на полную мощность функционировали нацистские фабрики смерти в Освенциме, Бухенвальде и в других местах. Рузвельт заявил, что «число евреев в некоторых видах деятельности (право, медицина и т. п.) следует, несомненно, ограничить в соответствии с процентом, который еврейское население в Северной Африке занимает по отношению ко всему населению Северной Африки… Такая мера ликвидирует специфические и понятные жалобы, подобные тем, которые были у немцев на евреев в Германии, где, составляя лишь небольшую часть населения, свыше 50% адвокатов, врачей, школьных учителей, преподавателей колледжей и т. д. были евреи» [200].