Александр Бучин - 170000 километров с Г К Жуковым

А. Б.: Скорее всего так и было. Георгий Константинович был на редкость скромным человеком во всем, что касалось его лично. И никогда не гонялся за славой. Он работал.

Только-только вернулись в Москву, как сразу после Нового года погрузили и закрепили машины на платформы, прицепленные к спецпоезду, - несколько штабных вагонов перед паровозом и в хвосте платформы, ощетинившиеся зенитными орудиями. Этого не было в поездке на юг. Тронулись в ночь. Пошли к северу. Сначала гадали, куда, скоро перестали - узнали: едем на Волховский фронт. В войсках он тогда пользовался дурной славой. Леса, болота, бездорожье. Глухие слухи о больших потерях и шепотком разговоры о власовцах, там летом сдался в плен немцам презренный предатель генерал Власов. Я-то помнил, как во время битвы за Москву Г. К. Жуков ездил к этому Власову под Солнечногорск. Он командовал 20-й армией, одной из победоносных армий декабрьского наступления под Москвой. Это, конечно, принадлежало прошлому, но не могло не окрашивать в мрачные тона все связанное с Волховским фронтом.

Настроение не улучшилось, когда мы поняли, что Жуков приехал на командный пункт Волховского фронта для координации его действий с Ленинградским фронтом при прорыве блокады города. В армии помнили о неудачных попытках прорвать блокаду и понесенных при этом громадных потерях.

Никому не известное до войны название - станция Мга - было буквально символом кровавых, безрезультатных боев, обернувшихся гибелью тысяч и тысяч. Как обычно, Георгий Константинович с ходу включился в работу. Пришлось немало поездить.

Довелось испытать и Дорогу жизни, проложенную по льду Ладожского озера. Ад кромешный, а не дорога. Ничего подобного в жизни я не видел. Пусть вдоль нее в снежных капонирах стояли зенитные орудия, попадались палатки, где на худой конец можно было обогреться и оказать первую помощь. Пусть вехами обозначали действующую на данный час колею, а регулировщики в тулупах до пят указывали путь в затруднительных случаях. Упорядоченный ритм работы впечатлял. Но все равно нужно было смотреть в оба - немцы обстреливали и бомбили дорогу. Полыньи попадались на каждом шагу, через иные были переброшены хрупкие мостики из досок, "ходивших" под колесами. Я буквально взмок, пока вез Жукова в Ленинград при дневном свете. Приходилось лавировать между флажками, отмечавшими ямы, оставленные взрывами бомб и снарядов.

Обратный путь уже ночью описать невозможно. К тому же, пользуясь ночным мраком, немецкие самолеты бомбили и обстреливали дорогу, предварительно развесив "люстры" - осветительные бомбы. Зенитчики мигом гасили их, к каждой вспыхнувшей "люстре" тут же тянулись разноцветные трассы снарядов и пуль. Бешеный огонь над головой, и под машиной "дышал" и прогибался лед.

Мои две поездки - в Ленинград и обратно - запомнились в мельчайших деталях, которые не померкли с годами. А ребята, работавшие на Ледовой дороге и делавшие по нескольку рейсов в день? Ехали через Ладогу днем и ночью! Сколько их с машинами ушло под лед, в ледяную могилу. Их смертями Дорога жизни оплачена.

С 12 января 1943 года с первыми ударами тысяч орудий Г. К. Жуков отправился в войска и был там все семь дней, которые взял прорыв блокады. Мы проехали в Ленинград по пробитому коридору. Немцы продолжали огрызаться. Под вечер возвращались в штаб. Лес, перелесочек, выскочили на открытый участок дороги. Немцы, кажется, с Синявинских высот просматривали местность и "щупали" снарядами дорогу. Разрыв, еще разрыв, а позади нас ехал в своей машине Ворошилов. Один снаряд аккуратно лег между нашими машинами: чуть левее бы - и в нас, чуть правее - в автомобиль Ворошилова. Повезло, что говорить.

Бедов порядком перетрусил, а вечером оседлал любимого конька, завелся на тему о происках разведки, агентуры и прочем. Припомнил, что, когда в сентябре 1941 года летел в самолете Жукова в Ленинград, они едва-едва не стали жертвами "мессершмиттов". Последовал обычный вывод - враг не дремлет, агентура работает и т. д. Наверное, он повторял эту историю при Жукове, ибо в его мемуарах я прочитал: "Над (Ладожским) озером шли бреющим полетом, преследуемые двумя "мессершмиттами". Через некоторое время благополучно приземлились на городском комендантском аэродроме. Почему наше прикрытие не отогнало самолеты противника, разбираться было некогда: торопились в Смольный - в штаб фронта". Славный чекист обладал богатейшей фантазией.

Н. Я.: Вы абсолютно правы. Мне попались мемуары Героя Советского Союза генерал-майора авиации Г. Н. Захарова. Безусловно, незаурядный человек - в его дивизию был включен знаменитый полк "Нормандия - Неман". Наверное, судя по книге, очень самостоятельный человек и посему при громадных боевых заслугах не поднялся выше генерал-майора. В своей книге "Я - истребитель" (1985) Г. Н. Захаров заметил, что, перечитывая мемуары Г. К. Жукова, он "невольно обратил внимание на одну незначительную на общем фоне деталь"- рассказ о перелете в Ленинград. "Я сразу обратил на это внимание потому, - продолжает Захаров, что, посвятив свою жизнь истребительной авиации, прекрасно знаю, какую легкую и заманчивую цель представляет для истребителя военно-транспортный самолет Ли-2. Именно на таком самолете летел Жуков. Одной пулеметно-пушечной очереди "мессершмитта" было бы достаточно, чтобы прервать полет тихоходного Ли-2. Для этого стоило только подойти на дистанцию метров 400-500. А уж если этого не произошло, то только потому, что истребители сопровождения прекрасно выполнили свою задачу.

Вместе с тем реакция Георгия Константиновича Жукова вполне понятна: у человека, через иллюминатор наблюдающего воздушный бой, протекающий на дистанции километр-полтора от самолета, в котором он находится, должно сложиться впечатление, что ему угрожает непосредственная опасность. С подобной реакцией мне не раз приходилось сталкиваться... Расстояния в воздухе обманчивы". Откуда генералу Захарову еще знать, что рядом с Георгием Константиновичем был Бедов, толковавший все на свой манер. Г. К. Жуков, как ни говори, человек того времени.

На деле случилось вот что. Летчикам 160-го истребительного авиаполка приказали обеспечить перелет в Ленинград военно-транспортного самолета. "По тому, как ставилась задача, и по тому, что на сопровождение одного транспортного самолета выделялась целая эскадрилья (по тем временам, когда каждый самолет был на счету, - дело неслыханное!), летчики поняли, что это задача необычайной важности. Закончив официальный инструктаж, начальник штаба полка добавил:

"Если с самолетом что-нибудь случится, в полк можете не возвращаться..." Летчики молча переглянулись", - заканчивает Захаров. Вскоре на аэродроме полка приземлился Ли-2, который предстояло сопровождать - лететь в опасной зоне около часа. Из самолета размять ноги вышел Жуков с группой генералов.