Бенно Цизер - Дорога на Сталинград. Воспоминания немецкого пехотинца. 1941-1943.

Шейх был ранен в верхнюю часть бедра. Один из наших солдат регулярной армии был обучен оказанию первой помощи. Он разрезал вдоль брючину на ноге Шейха и надорвал подштанники. Рана выглядела ужасно. Снег окрасился в красный цвет. Спасатель спокойно перевязал Шейха. Шейх ревел от боли, его лицо исказила гримаса. Затем он вдруг сразу успокоился.

– Ну и дьявольская переделка, – сказал он. – Чертовы негодяи!

Слава богу, к нему вернулось присутствие духа. С ним все будет в порядке. Спасатель продолжал свою работу, только ухмыляясь, когда язык Шейха выходил из-под контроля.

Тем временем я подготовил свой пулемет и был готов открыть огонь.

– Погоди! – остановил меня жестом лейтенант. – Может быть, не стоит им прямо сейчас показывать, что у нас есть пулемет.

Русские рассредоточились, окружая нас большой дугой. Они намеревались зайти нам во фланг. Положение с каждой минутой становилось все более безнадежным. Мы были вынуждены сбиться в кучу, а слабое прикрытие не давало нам шанса вырваться. В довершение всего у нас был раненый. А русские смотрели на нас, как ястребы на добычу. Францл надел свою стальную каску на палку и высунул ее из-за угла – и за вспышкой последовал целый град пуль. Теперь пули со свистом пролетали сбоку, прямо возле уха. Если так будет продолжаться, они возьмут нас в перекрестный огонь.

Штрауб перекинулся парой слов с Зандером и сержантом Фогтом. Затем он повернулся ко мне:

– Слушай внимательно: трое из нас попытаются обойти русских. Ты будешь нас прикрывать огнем. Остальные покажут им все, на что способны. Если план удастся, мы сможем погнать их прямо к вам в руки. Но, ради бога, не умудритесь стрелять по своим! Фельдфебель, возьмешь здесь командование на себя.

Зандер собрал все наши ручные гранаты и поделил их с Фогтом и лейтенантом. Мы взяли на прицел те точки, где, как полагали, должны были находиться русские.

– Готовы? – спросил лейтенант.

– Так точно.

Зандер вдруг преобразился. Его голос звучал твердо и четко, он перестал сутулиться. Презрительная гримаса исчезла с его губ. Лейтенант давал последние указания.

– Ладно, пошли! Ведем непрерывный огонь…

Начался оглушительный грохот. Я израсходовал две пулеметные ленты без единой осечки. Другие поднимали голову ровно настолько, чтобы палить из карабинов как ненормальные. Даже раненый Шейх орал во весь голос:

– Вот это разговор! Задайте им жару, вшивым мерзавцам, дайте им прикурить!

Русские скрылись. Они уже не осмеливались рисковать. Неожиданная атака застала их врасплох. Куски штукатурки отскакивали от домов, а снег на дороге поднимался, кружась, под ударами пуль.

Штрауб, Зандер и Фогт достигли последних домов и скрылись из вида. Францл выхватил сменный ствол, который взял с собой, и мы быстро заменили раскалившийся докрасна ствол пулемета. Как раз когда я снова стал прицеливаться, увидел бегущего через дорогу русского и опрокинул его очередью на полпути. Еще один осторожно приподнялся, но прежде, чем он вышел из укрытия, я дал короткую очередь прямо у него под носом, и он снова упал. Затем я вел по ним непрерывный огонь, Францл передавал мне ленту за лентой.

Фельдфебель положил руку на мое плечо.

– Осторожно! – сказал он. – Я только что заметил одного из наших вон там. Думаю, что они уже зашли русским в тыл.

Но тем временем русские перегруппировались и теперь поливали нас градом пуль, так что нам пришлось укрыться за стеной. Последовали минуты напряженного ожидания, и мы засомневались, удалось ли вообще нашим пробраться.

Вдруг послышался глухой удар, затем еще один, они почти слились в общий взрыв – ручные гранаты! Затем яростно, неистово, словно барабанная дробь, заговорили автоматы. Их звук был таким же, как у наших собственных. Двое русских бежали прямо по моей линии огня. Быстро спускаю курок, и вот они уже корчатся в снегу. Мы услышали высокий, жужжащий звук русского пистолета-пулемета, затем второй, затем снова взрыв ручных гранат.

Вдруг воцарилась тишина. Затем раздался вопль, за ним одиночный выстрел. Потом мы увидели нашего гиганта унтера посреди дороги, махавшего нам каской.

Русских было четырнадцать человек, каждый с автоматом. Трое были мертвы, пятеро ранены. Один лежал и стонал в красном от крови снегу. Он был безнадежен.

Оставшиеся невредимыми русские бросили свои автоматы и стояли в ожидании с поднятыми руками, с тревогой следя за нашими действиями. Штрауб позволил им позаботиться о своих раненых и раздал нам их оружие. Мы двинулись в обратный путь; впереди был сержант Фогт, у которого было легкое пулевое ранение. Затем следовали пленники, волоча своих раненых. Умирающего мы оставили на месте.

Несмотря на его протесты, Францл и спасатель положили Шейха на импровизированные носилки и понесли. Шейх протестовал, говоря, что может идти сам, если его будут поддерживать.

– Ты болван, – прикрикнул на него Францл, – помолчал бы уж! Лежи спокойно и заткни пасть.

Лейтенант Штрауб пропустил нас вперед. Через мгновение мы услышали пистолетный выстрел. Я ждал этого – я знал, что он поступит так, как надо. Не торопясь он нагнал нас.

В тот же день ближе к вечеру вся рота двинулась длинной, извилистой колонной к деревне, чтобы занять ее. Только третий взвод оставался на прежней позиции. Штрауб сказал, что мы с Францлом можем остаться и присоединиться к остальным позднее. Но мы хотели быть с нашими друзьями и сказали, что нам не требуется отдых.

Было нелегко расставаться со стариной Шейхом. Мы пожали друг другу руки и не знали, что говорить.

– Передавай наши наилучшие пожелания своим родным, когда вернешься домой… Береги себя, старина.

Для Пилле расставание, казалось, было самым тяжелым – он потерял своего старого спарринг-партнера.

– Катись, – пробурчал Пилле. – Чертовски здорово, что я тебя больше не увижу. – Но он так сильно сжал его руку, что Шейх поморщился от боли.

Велти приказал атаковать, но развертывание было не таким уж легким. Нам приходилось карабкаться по крутым склонам. Нужно было во что бы то ни стало взять русских в клещи. Наконец мы двинулись вперед.

Они встретили нас бешеным огнем из стрелкового оружия. К нему присоединилась пара пулеметов. Второй взвод первым понес потери. Без прикрытия мы бежали по снегу, время от времени падая в снег, передвигаясь ползком на животе. Как только достигнем домов, двигаться станет легче.

Выделенные нам тяжелые пулеметы образовали перед деревней огненную завесу. Как только они обнаружили себя, по ним был открыт ураганный огонь. Сам я тоже вел непрерывный огонь. Отдача оружия и ужасный грохот поддерживали наш моральный дух. Они давали нам ощущение силы и уверенности в себе. Внешний ряд домов превратился в решето; в стенах были дыры; окна выбиты.