Юрий Емельянов - Сталин. На вершине власти

В 1944 году Красная Армия перешла в наступление по всему фронту. Разгромив немецкие войска в Ленинградской и Новгородской областях, освободив Правобережную Украину и Крым, Красная Армия вышла в начале мая 1944 года на западную границу СССР с Румынией и Чехословакией. В то же время вплоть до середины 1944 года немцы продолжали удерживать советские территории, занятые ими в первые недели войны: Прибалтику, Белоруссию, Западную Украину. В своем первомайском приказе наркома обороны Сталин ставил задачу: «Дело состоит теперь в том, чтобы очистить от фашистских захватчиков всю нашу землю и восстановить государственные границы Советского Союза по всей линии – от Черного моря до Баренцева моря»

В своих воспоминаниях С.М. Штеменко писал: «Анализ сложившейся стратегической обстановки все более убеждал нас в том, что успех летней кампании 1944 года надо искать именно в Белоруссии и на Западной Украине». Особая роль в решении этих задач отводилось операции «Багратион» (название операции, как всегда, предложил Сталин). В середине мая 1944 года план операции был готов, а в 20-х числах мая Сталин обсудил его с командующими фронтами, отвечавшими за его выполнение (И.Х. Баграмяном, И.Д. Черняховским, К.К. Рокоссовским).

К. К. Рокоссовский вспоминал, что его предложение «о двух ударах на правом фланге подверглось критике. Верховный Главнокомандующий и его заместители настаивали на том, чтобы нанести один главный удар – с плацдарма на Днепре (район Рогачева), находившегося в руках 3-й армии. Дважды мне предлагали выйти в соседнюю комнату, чтобы продумать предложение Ставки. После каждого такого «продумывания» приходилось с новой силой отстаивать свое решение. Убедившись, что я твердо настаиваю на нашей точке зрения, Сталин утвердил план операции в том виде, как мы его предлагали. «Настойчивость командующего фронтом, – сказал он, – доказывает, что организация наступления тщательно продумана. А это надежная гарантия успеха».

Впервые за три года войны не немецкая армия, а советская открывала летнюю кампанию крупной наступательной операцией силами нескольких фронтов. К 1 июня 1944 года численность действующей армии составляла 6939 тысяч человек. В ней насчитывалось 97 050 орудий и минометов, 9985 танков и самоходных установок, 14 787 боевых самолетов. Численность же войск Германии и ее союзников составляла 4 миллиона человек. На их вооружении было 48 635 орудий и минометов, 5250 танков и штурмовых орудий и 2796 боевых самолетов. Таким образом, соотношение в живой силе и технике на советско-германском фронте было явно в пользу Красной Армии. В своем приказе от 23 февраля 1 944 года Сталин ставил успехи Красной Армии в прямую зависимость от трудовых достижений тружеников тыла. Он писал: «Победоносное наступление Красной Армии стало возможным благодаря новым трудовым подвигам советских людей во всех отраслях нашего народного хозяйства».

Благодаря общему перевесу в живой силе и технике войска, участвовавшие в операции «Багратион», на обоих участках прорыва фронта имели над противником превосходство: в людях в 3-4 раза, в артиллерии и танках в 4– 6 раз. Операция «Багратион» началась рано утром 24 июня. Под Бобруйском, Витебском и Минском были окружены крупные группировки противника. 3 июля был взят Минск. По решению Сталина 17 июля 1944 года 57 тысяч немецких солдат и офицеров во главе с генералами, взятых в плен в Белоруссии, были проведены по улицам Москвы. Это стало яркой демонстрацией побед советских войск над немецкими.

Сталин решил воспользоваться пленением крупных воинских соединений немцев не только для этой акции, но и для проведения сложнейшей и крупномасштабной разведывательной операции. Судоплатов писал, что на основе предложения Сталина был выпушен приказ, в соответствии с которым сотрудники разведки «должны были ввести немецкое командование в заблуждение, создав впечатление активных действий в тылу Красной Армии остатков немецких войск, попавших в окружение в ходе нашего наступления. Замысел Сталина заключался в том, чтобы обманным путем заставить немцев использовать свои ресурсы на поддержку этих частей и «помочь» им сделать серьезную попытку прорвать окружение. Размах и смелость предполагавшейся операции произвели на нас большое впечатление. Я испытывал подъем и одновременно тревогу: новое задание выходило за рамки прежних радиоигр с целью дезинформации противника». Перевербованные советской разведкой пленные немецкие офицеры разгромленной группировки Шернхорна направляли германскому командованию ложные сведения о действиях в тылу Красной Армии. «С 19 августа 1944 года по 5 мая 1945 года мы провели самую, пожалуй, успешную радиоигру с немецким верховным командованием», – писал Судоплатов.

Разгром немцев в Белоруссии и состоявшаяся наконец высадка союзников в Нормандии 6 июня 1944 года существенным образом изменили военную обстановку. Жуков вспоминал, что на совещании, проходившем на даче Сталина 8 июля, «речь шла о возможностях Германии вести войну на два фронта – против Советского Союза и экспедиционных сил союзников на завершающем этапе войны. По тому, как сжато и четко высказывал И.В. Сталин свои мысли, было видно, что он глубоко продумал все эти вопросы. Хотя Верховный справедливо считал, что у нас хватит сил самим добить фашистскую Германию, он искренне приветствовал открытие второго фронта в Европе». В ходе беседы Сталин спросил: «Могут ли наши войска начать освобождение Польши и безостановочно дойти до Вислы и на каком участке фронта можно будет ввести в дело 1 – ю польскую армию, которая уже приобрела все необходимые боевые качества?»

Еще в майском приказе наркома обороны Сталин поставил задачу перенести военные действия за пределы СССР: «Наши задачи не могут ограничиваться изгнанием вражеских войск из пределов нашей Родины. Немецкие войска напоминают теперь раненого зверя, который вынужден уползать к границам своей берлоги – Германии для того, чтобы залечить раны Но раненый зверь, ушедший в свою берлогу, не перестает быть опасным зверем. Чтобы избавить нашу страну и союзные с нами страны от опасности порабощения, нужно преследовать раненого немецкого зверя по пятам и добить его в его собственной берлоге. Преследуя же врага, мы должны вызволить из немецкой неволи наших братьев – поляков, чехословаков и другие союзные с нами народы Западной Европы, находящиеся под пятой гитлеровской Германии».

Однако приближение Красной Армии к Польше, Чехословакии и другим странам вызывало тревогу правительств США и Великобритании, не желавших распространения советского влияния в Европе. Стремление отрезать путь Красной Армии в Западную Европу в значительной степени определяло планы вторжения союзников на Балканы. 4 мая 1944 года Черчилль в беседе с Иденом выразил свою озабоченность «коммунистическими интригами в Италии, Югославии и Греции», настаивал на разработке мер для предотвращения «распространения советского влияния». В названных Черчиллем странах компартии, остававшиеся верными союзниками СССР несмотря на ликвидацию Коминтерна, возглавляли партизан, контролировавших значительные территории и постоянно наносивших удары по оккупантам.