Юрий Емельянов - Сталин. На вершине власти

Через несколько недель после публикаций первых статей по вопросам языкознания в ходе дискуссии 20 июня 1950 года на страницах «Правды» была опубликована статья И. В. Сталина «Относительно марксизма в языкознании». Она была написана в форме ответов на вопросы «товарищей из молодежи», которые якобы обратились к Сталину «с предложением высказать свое мнение в печати по вопросам языкознания, особенно в части, касающейся марксизма в языкознании».

Сталин решительно отвергал утверждения о том, что краеугольные положения учения Марра («язык есть надстройка над базисом», «классовый характер языка», «стадиальность развития языка») являются марксистскими. Хотя Марр занимал такое же положение в советском языкознании ведущего отечественного ученого, как Мичурин и Лысенко в биологии, Павлов – в физиологии, Сталин выступил против гегемонии его учения и осудил обычную в то время практику разносной критики тех, кто подвергал сомнению непогрешимость официального кумира в той или иной области знаний. Сталин писал: «Дискуссия выяснила прежде всего, что в органах языкознания как в центре, так и в республиках господствовал режим, не свойственный науке и людям науки. Малейшая критика положения дел в советском языкознании, даже самые робкие попытки критики так называемого «нового учения» в языкознании преследовались и пресекались со стороны руководящих кругов языкознания. За критическое отношение к наследству Н.Я. Марра, за малейшее неодобрение учения Н.Я. Марра снимались с должностей или снижались по должности ценные работники и исследователи в области языкознания. Деятели языкознания выдвигались не по деловому признаку, а по признаку безоговорочного признания учения Н.Я. Марра».

Из этого Сталин делал общий вывод о необходимых условиях успешного развития науки: «Общепризнанно, что никакая наука не может развиваться без борьбы мнений, без свободы критики. Но это общепризнанное правило игнорировалось и попиралось самым бесцеремонным образом. Создалась замкнутая группа непогрешимых руководителей, которая, обезопасив себя от всякой возможной критики, стала самовольничать и бесчинствовать… Если бы я не был убежден в честности товарища Мещанинова и других деятелей языкознания, я бы сказал, что подобное поведение равносильно вредительству. Как это могло случиться? А случилось это потому, что аракчеевский режим, созданный в языкознании, культивирует безответственность и поощряет такие бесчинства. Дискуссия оказалась весьма полезной прежде всего потому, что она выставила на свет Божий этот аракчеевский режим и разбила его вдребезги».

Свою статью Сталин завершал словами: «Я думаю, что чем скорее освободится наше языкознание от ошибок Н.Я. Марра, тем скорее можно вывести его из кризиса, который оно переживает теперь. Ликвидация аракчеевского режима в языкознании, отказ от ошибок Н.Я. Марра, внедрение марксизма в языкознание – таков, по-моему, путь, по которому можно было бы оздоровить советское языкознание».

Вслед за этим выступлением Сталина в июле – августе 1950 года в печати появились его ответы Крашенинниковой, Санжееву, Белкину, Фуреру, Холопову. В этих публикациях он развивал критику учения Марра и вновь атаковал «аракчеевский режим», который «создали его «ученики». Вместе с тем он признавал, что «у Н.Я. Марра есть отдельные хорошие, талантливо написанные произведения, где он, забыв о своих теоретических претензиях, добросовестно и, нужно сказать, умело исследует отдельные языки. В таких произведениях можно найти немало ценного и поучительного».

В то же время полемика с Холоповым дала Сталину повод для очередного осуждения «догматического» подхода к марксистским формулам вообще. Он писал: «Начетчики и талмудисты рассматривают марксизм, отдельные выводы и формулы марксизма как собрание догматов, которые «никогда» не изменяются, несмотря на изменение условий развития общества. Они думают, что если они заучат наизусть эти выводы и формулы и начнут их цитировать вкривь и вкось, то они будут в состоянии решать любые вопросы в расчете, что заученные выводы и формулы пригодятся им для всех времен и стран, для всех случаев в жизни. Но так могут думать лишь такие люди, которые видят букву марксизма, но не видят его существа, заучивают тексты выводов и формул марксизма, но не понимают их содержания».

В заключение Сталин писал: «Марксизм есть наука о законах развития природы и общества, наука о революции угнетенных и эксплуатируемых масс, наука о победе социализма во всех странах, наука о строительстве коммунистического общества. Марксизм как наука не может стоять на одном месте, – он развивается и совершенствуется. В своем развитии марксизм не может не обогащаться новым опытом, новыми знаниями, – следовательно, отдельные его формулы и выводы не могут не изменяться с течением времени, не могут не заменяться новыми формулами и выводами, соответствующими новым историческим задачам. Марксизм не признает неизменных выводов и формул, обязательных для всех эпох и периодов. Марксизм является врагом всякого догматизма».

Эти ответы вместе с первой публикацией Сталина составили работу «Марксизм и вопросы языкознания», которая множество раз цитировалась и стала непременной составной частью курса марксизма-ленинизма. Через некоторое время после смерти Сталина эта работа стала предметом насмешек. Различные авторы иронизировали: неужели верховный правитель страны не нашел иных актуальных проблем, кроме вопросов теоретического языкознания? Представляется же, что статьи Сталина по этому не самому острому вопросу советской жизни не случайно появились в один из наиболее напряженных моментов первых послевоенных лет – в дни начала войны в Корее. Не исключено, что выступления Сталина по вопросам языкознания были демонстрацией выдержки советского руководства в той войне нервов, которую Запад навязывал СССР.

В то же время выступления Сталина в дискуссии по вопросам языкознания имели не менее важное значение для определения политики государства в области культуры и науки, чем решения ЦКВКП(б). Бросается в глаза, что эта работа существенным образом отличалась от этих решений и предшествовавших им кампаний проработок. Сталин неожиданно выступил с позиций, на первый взгляд противоположных тем, с которых он, Жданов и все руководство страны атаковало деятелей культуры и науки. Если предыдущие кампании имели целью разгром немарксистских и непатриотических направлений в культуре и науке, то в данном случае Сталин атаковал учение, которое до его выступления считалось революционным, марксистским направлением отечественного происхождения и претендовало на практическую связь с общественным производством и классовой борьбой. Сталин не только доказывал неправомерность этих претензий учения Марра, но неоднократно подчеркивал опасность создания монополии того или иного учения в науке.