Михаил Бабушкин - Записки летчика М.С.Бабушкина. 1893-1938

Мы шли на высоте 2 600 метров. Облака постепенно редели, и в просветах между ними виднелись сплошные ледяные поля. Уже около восемьдесят шестой параллели мы видели только кое-где небольшие трещины. Льды казались довольно ровными и гладкими. Это радовало нас, давало уверенность в том, что на Северном полюсе мы найдем подходящий ледовый аэродром. Вскоре облака стали сгущаться. Перешли на полет вслепую.

На восемьдесят восьмом градусе наш самолет выскочил из облачной пелены. Под нами простирались ледяные поля, изрезанные трещинами и разводьями. Но это был совсем уже другой лед – более мощный, с крупными нагромождениями.

Проходим восемьдесят девятую параллель. До Северного полюса остается немногим больше ста километров. На горизонте видим колоссальную облачную завесу. Она опускается почти до самого льда. С волнением приближаемся к ней: неужели полюс закрыт облаками?

Мы летим дальше, старательно отыскиваем просветы в облаках, чтобы определить возможность посадки. Проходят минуты…

Вдруг из штурманской кабины к нам, согнувшись, пробирается Спирин. Лицо радостное, глаза блестят. Подошел и таким ласковым полушепотом говорит мне (а мотор шумит, заглушает):

– Под нами полюс, полюс под нами…

Я, конечно, сразу же посмотрел в окно.

«Нет, – думаю, – никакого полюса. Облачность сплошная». Покачал головой.

– А что же тебе, столб, что ли, поставить?! – рассердился Спирин.

Водопьянов услышал нас и закричал:

– Полюс! Давайте скорее садиться!

И радостно и не хочется верить, что «вершина мира» действительно здесь, внизу. Необычно только одно: вокруг вместо четырех частей света – севера, юга, востока и запада – от нас теперь в любом направлении только юг…

Солнце расплющенным красным шаром сияло над льдами. Завеса упала. Веками интриговавший человечество таинственный полюс был открыт.

Шмидт вступил в наш разговор.

– Подождем садиться. Я знаю, что вы хорошо, безупречно определяетесь, – сказал он, обращаясь к Спирину. – Пилоты вы хорошие, штурманы отличные, но я тоже кое-что понимаю в математике и знаю, что можно ошибиться в расчетах – тогда на весь мир скандал получится. Лучше перелететь через полюс, чем не долететь.

Через десять минут дается команда о посадке. Водопьянов разворачивается на сто восемьдесят градусов, и машина погружается в облачность… Все напряженно ждут, когда начнет проясняться. Водопьянов, сидя за штурвалом, сосредоточенно следит за приборами…

Вот появляются черные пятна… Разводья, трещины… Вода? Становится все светлее. Высота шестьсот метров. Облака кончились. Под нами безбрежное пространство льда, испещренного морщинами, изрезанного трещинами и разводьями. Лед массивный, хотя весь в мельчайших складках. Так вот каков он, Северный полюс!

«Хорош?» – взглядом спрашивает Водопьянов, указывая на лед.

– Отличный! – отвечаю я и в подтверждение поднимаю большой палец.

«Н-170» делает плавный круг. Мы ищем подходящую площадку. Выбираем одно из гладких полей. Спирин бросает дымовую шашку, и над льдами расстилается черная полоса дыма.

Водопьянов «прицелился» и повел машину на посадку. Люди прильнули к окнам, сосредоточенно смотрят. В глазах у всех огоньки радости: лед крепкий, выдержит. Все ближе и ближе к нам ледяная поверхность полюса. Мелкие морщинки на льду превращаются в огромные торосы. Еще минута – и слышен скрип лыж.

Машина останавливается. Протискиваюсь между снаряжением, уложенным в отсеках самолета. Широкая советская натура просит выхода, а кабина узкая… Люди выскакивают на лед и с ликованием бросаются друг другу в объятия, восторженно кричат «ура». Путь завершен.

В моих запасах завалялась бутылка коньяка. Аккуратно разделили вино на тринадцать человек, и все мы дружно подняли тост:

– За родину, за нашего вождя Иосифа Виссарионовича Сталина!

Экипаж «Н-170» первым выполнил задание нашей партии и правительства, задание товарища Сталина. Сели мы на льды Северного полюса благополучно. Началась обыденная человеческая жизнь, такая же обыденная, как в любой другой точке необъятной родины. Требовалось людям и отдохнуть, и поесть, и поспать. После всех переживаний (а их было много!) одни быстро развертывали радиостанцию, чтобы скорее связаться с материком, другие ставили палатки, тащили пневматические матрацы, спальные мешки, расстилали их в палатках, создавали уют, чтобы лучше было отдыхать. Зажгли примус, стали готовить борщ.

Льдина, на которую сел наш самолет, находилась в двадцати километрах за полюсом, несколько западнее меридиана острова Рудольфа. Впрочем, здесь, на Северном полюсе, сходятся все меридианы земного шара…

Великие слова о том, что нет таких крепостей, которых не могли бы взять большевики, еще раз блестяще подтвердились: неприступный Северный полюс покорился воле советских людей, воодушевленных партией Ленина – Сталина.

Начиналась жизнь первого советского поселка на Северном полюсе.

26 мая на Северном полюсе опустился второй самолет воздушной экспедиции – под командованием Героя Советского Союза В. С. Молокова.

По просьбе прилетевшего с В. С. Молоковым специального корреспондента «Правды» Л. К. Бронтмана, 27 мая Михаил Сергеевич написал небольшую статью о первых днях жизни на «вершине мира». Эта статья не была передана на материк вследствие большой перегрузки радиостанции «Северный полюс». Рукопись публикуется впервые.

Из тринадцати человек, находившихся на борту самолета, только мне доводилось многократно делать посадку в различных ледовых условиях. С нами были лучшие советские полярники. Но они знали лед главным образом с борта судна. Правда, они ходили по льдам, даже жили на них, но выбирать с воздуха пловучий аэродром им еще не приходилось.

Когда самолет находился в десяти-пятнадцати метрах от поверхности Ледовитого океана, со всех сторон появились угрожающие громадные глыбы наторошенных льдов. С высоты они казались невинными складками, своего рода «морщинами» на древнем лице Северного полюса, а сейчас стало понятно: при столкновении с этими ледяными массивами самолет превратится в щепки.

Мне кажется, что не только я, но и мои спутники – отважные люди – испытывали в эти минуты смешанное ощущение радости и страха. Страх потому, что возможно столкновение с ледяными глыбами, а радость – от сознания, что мы достигли цели, что лед здесь достаточно прочный, крепкий и в состоянии выдержать любую нагрузку…

Через несколько минут мы уже ходили по ледяному полю. Ходили на Северном полюсе!

С именем Сталина мы вступили на «вершину мира». С его именем начали закладку дрейфующей станции для четырех товарищей, которым предстоит провести здесь остаток длинного полярного дня и суровую полярную ночь. Казалось бы, всего только один день и одна ночь, но как они длятся!