Анатолий Барбакару - Я – шулер

Шло время, я помаленьку лишался неоправданной дерзости и добирал опыта.

И со временем понял, что спасло меня тогда. Потому, что помнил карту, которую Черныш умышленно забыл в коробке. Это был туз пик.

...Как-то приударил на пляже за вызывающе собирающей на себе внимание окружающих блондинкой. Длинноногой, с пшеничными прямыми волосами почти по пояс, с гордо-импортным, замаскированным темными очками личиком.

Между прочим, без очков личико оказалось вполне нашим, без особого вызова. Должно быть, обладательница его была в курсе, потому и маскировалось.

Но в эту тайну удалось проникнуть ближе к вечеру, когда солнце село настолько, что оставаться в темных очках стало опасно. Могли принять за незрячую.

Игры не было, вяленько косился по сторонам без всякой надежды нарваться взглядом на что-либо занятное. И обнаружил блондинку. Без волнения. Мало ли их обнаруживается. Все силы кладущих на то, чтобы продемонстрировать – до окружающих мужчин им нет дела.

Так же вяло посозерцал ее. И подумалось вдруг: они же, непутевые, держатся за имидж, который не приносит ничего, кроме скуки. Мужчины, нормальные, не хамы, подойти не рискуют. Имидж никаких надежд на знакомство не оставляет: чего ж на посмешище выставляться...

И эта явно маялась своей неприступностью.

То книгу откроет, через пару минут отложит, то на подстилке вытянется, но долго не выдержит – сядет, то к воде пройдется, волосы поправляя, фигуру демонстрируя.

Понял вдруг: подойду – обрадуется. Взбрыкнет, конечно, для приличия, но, если минуты на три терпением запасусь, подружимся.

С тремя минутами – это лишку хватил. Видать, шибко натерпелась.

– Нет, – первое, что сказал я. – Не подойдут. Могу поспорить.

– Кто? – удивилась она.

– Никто. Глазеть – это пожалуйста. А скрасить девушке одиночество – кишка тонка. Интеллигенты.

– Но ты же подошел? – неожиданно без капризов заметила она.

Сбитый с толку, но обрадованный этим «ты», плюхнулся не на песок, как собирался, а на ее коврик. Пояснил:

– Это от недалекости. И эгоизма.

– Далекие остаются далекими, – несколько тяжеловесно скаламбурила она. Неожиданно перехватывая инициативу, спросила:

– Спортсмен?

– Спортсмен, – согласился я. – Это мое алиби, если окажусь слишком непосредственным.

– Слишком – не надо, – попросила она.

Начало очень понравилось. Сулило хорошее развитие. Но развитие вышло не тем.

Блондинка оказалась не такой незатейливой, какой себя подавала окружающим. Тонкая вполне личность, у которой ноги и волосы – не единственные прибыльные акции. Безработная переводчица испанского языка, конфликтующая с родителями-интеллигентами на почве этой самой безработицы.

Не жалуясь, с сарказмом поведала мне об этом.

В ряду других сведений о себе. Как приятелю, который ее ни разу не подвел и на которого много раз полагалась.

Это и подкупило. Поражаясь своей всамделишной непосредственности, сделал предложение. Предложил долю от шулерских доходов. Мизерную, конечно, но регулярную. Мизерную для доходов, но весьма значимую для переводчицы.

Сообщение о профориентации вызвало у нее наивно-романтический восторг. На предложение получать пособие по безработице – сначала горячий протест, потом сомнение, наконец смущенно-молчаливое согласие.

Последнего удалось добиться двумя вескими аргументами.

Во-первых, мне позарез нужен помощник, способный вести хоть какой-то учет финансовых дел. Сам я в бухгалтерской отрасли поразительно никчемен. Если поможет в этой деликатной, хлопотной проблеме, буду премного благодарен. Так что речь идет уже не о пособии, а о реальной работе, которую кому попало не доверишь.

Во-вторых, чтобы ситуация не была с душком, мы не спим. В том смысле, что на моих ухаживаниях ставим крест.

Странно, но и второе условие не показалось мне обременительным. Может быть, потому, что такие ограничения самому себе приходилось ставить не часто. И к тому же, отказываясь от удовольствия близости с манящей женщиной, получал взамен удовольствие от иллюзии собственного благородства.

Общение с Наталией было легким, не обременяющим. Договорились, что она будет появляться на пляже не реже чем раз в три дня, сводить дебет с кредитом, фиксировать текущий счет, получать комиссионные.

Получение поначалу давалось туго, с этическими хлопотами.

Хорош жулик, не способный провести неискушенную переводчицу. Задурил. Даже скандал пришлось устроить по поводу того, что прожиточный минимум шулера – несколько выше общепринятого. Выработал ощущение, что зарплату получает не зря.

Иногда, конечно, посещала мыслишка: захоти она... Договор-то был о том, что крест ставим на моих ухаживаниях. По поводу ее ухаживаний в договоре не было ни слова. Но мыслишка застенчивая, оживающая обычно в те мгновения, когда наблюдал дольщицу загорающей неподалеку, поправляющей пшеничные волосы, прогуливающейся вдоль моря...

Весь этот бухгалтерско-благородный роман – всего лишь канва. Глава как-никак о мистике...

Натали оказалась нашим нефартовым талисманом. Моим и Шурика.

В тот период нас было только двое – корпорация еще не возникла. И к тому же еще не было четких соображений по поводу влияния потусторонних факторов. У меня не было. Шурик в этом смысле сформировался намного раньше.

Именно он и высказался в том смысле, что моя новая пассия приносит нам неудачу.

В течение почти месяца игры у меня не было.

Промышляли мы на Ланжероне. Играл в основном Шурик. Я околачивался среди играющих, по возможности «маячил», в перерывах лез с наставлениями.

Именно в этот месяц мне подвернулся тот самый занудный фраер. Которого поначалу выручило «фраерское счастье», а после все же удалось проучить.

Так вроде бы сходилось. Когда тот уцелел, Наталия была поблизости, а после на несколько дней пропала. Но два раза для проверки – недостаточно. И прежде такие выкрутасы с «фраерским счастьем» случались.

Шурик же стоял на своем.

– Ты бы договорился с ней... Встречаться в другом месте, – просил он.

– Плохому «катале», знаешь, что мешает?

– Твоя баба, – бурчал Шурик.

Что-то в его подозрениях было. Например, играя, он мог взглядом подозвать меня, выдать:

– Попроси ее на часок отойти.

– Совсем сдурел! – бесился я. – Она еще и не приходила... Не ищи крайних.

– Она где-то здесь, – уверенно заявлял Шурик. – По раскладам вижу.

Что удивительно, ни разу не ошибся. Натали оказывалась поблизости. Тихонько загорала поодаль. Украдкой. Чтобы не смущать ни меня, ни Шурика.

Я не делал секрета из того, что друг уверен: она приносит неудачу в игре. Рассказывал ей об этом с насмешкой и сам не веря, и от нее требуя, чтобы не воспринимала всерьез. Но она все же деликатничала. Старалась подольше не попадаться Шурику на глаза, не подрывать психически.