Михаил Бурцев - Прозрение

- А эта работа, - подчеркнул А. С. Щербаков, - еще не достигла нужных результатов. Она ведется без должного учета морального облика и политического уровня солдат и офицеров вермахта. Основная их масса растлена Гитлером. Это - смердяковы, если воспользоваться образом, созданным Достоевским. Доказывать им, что они поступают плохо, как это нередко делается в нашей пропаганде, - напрасный труд. Немного среди них тех, кто понимает, что они творят преступления. Лучшее средство убеждения гитлеровцев - сокрушительные удары Красной Армии. Сейчас, пока ходом самой войны немецкие солдаты еще не прозрели, их надо устрашать нарастающими ударами Красной Армии. Доказывать, что война с их стороны не только преступна, но и невыгодна ни солдатам, ни Германии, ни немецкому народу. Ваши последние листовки, - А. С. Щербаков обратился непосредственно к нам с А. А. Самойловым, - удачны потому, что показывают силу и мощь Красной Армии, всей антигитлеровской коалиции, убеждают немецких солдат, что Гитлер войну не выиграет ни теперь, ни в будущем. Этот тезис и должен стать главным, так или иначе он должен пропагандироваться каждой нашей листовкой...

Сделав небольшую паузу, А. С. Щербаков продолжал:

- Гитлер вытравил у своих солдат все человеческие чувства в отношении к другим людям и народам. Излишне, вероятно, напоминать вам признание фюрера: "Мы воспитали молодежь, перед которой содрогнется мир, - молодежь грубую, требовательную, жестокую. Я хочу, чтобы она походила на диких молодых зверей". Но вместе с тем немецкие солдаты оказались сентиментальны - оборотная сторона жестокости,, что ли. И поэтому мы должны усилить "сентиментальную" пропаганду, чтобы таким образом воздействовать на их психику и сознание. Я помню, как летом прошлого года мне докладывали о листовке "Фатер ист тод!" - ее действие превзошло все ожидания. Мне рассказывали, что не было пленного, который не упомянул бы о ней, и что многие немецкие солдаты, поднимая руки, сжимали эту листовку как пропуск в плен.

Я живо вспомнил эту листовку: снежное поле, замерзшие трупы немецких солдат, а на этом фоне крупным планом плачущий ребенок - слезы градом катятся из его глаз, и под рисунком всего три слова: "Fater ist tod!" ("Папа убит!") Да, многие немецкие солдаты, вероятно, понимали, что смерть за фюрера ничем не оправдана в глазах этого ребенка, их ребенка, но страх, как путами, стреножил мысль и волю этих солдат. Да еще тупое послушание...

А. С. Щербаков продолжал:

- Наконец, надо сильнее, чем это делается, использовать внутренние противоречия между Германией и ее вассалами, противоречия внутри немецкой армии. Это не новый вопрос для нас... С другой стороны, поражение Гитлера под Москвой не может не вызвать недоверия кадровых генералов и высших офицеров к Гитлеру. Таким образом, создается благоприятная обстановка, чтобы вклиниваться во все старые и новые конфликты и противоречия, отрывать недовольных от Гитлера. Я хочу напомнить вам в этой связи приказ начальника штаба верховного главнокомандования вооруженных сил Германии (ОКВ) Кейтеля - тот самый, в котором сквозит явное беспокойство по поводу того, что "вражеская", то есть наша, пропаганда стремится нанести удар "по взаимоотношениям между нацией, партией и народом, между Германией и ее союзниками". Приказ - лишнее подтверждение правильности нашей линии. В нем снова и снова предписывается усилить борьбу против проникновения нашей пропаганды; следовательно, наша задача - еще и еще раз усилить ее... Но при этом ни на миг не забывать, что наша сила - в правде. Нам незачем приукрашивать действительность, преувеличивать потери той или иной дивизии противника. Бить врага правдой, и только правдой! В ней - залог нашей непобедимости!{45}

Естественным следствием этого заседания совета явилась разработка соответствующих указаний начальникам политорганов. Составить же эти указания после выступлений А. С. Щербакова и Д. З. Мануильского было нетрудно, и уже 4 июля директива была направлена в войска. В ней указывалось, что впредь пропаганду и агитацию среди войск противника необходимо строить на конкретном фактическом материале и дифференцировать ее применительно к специфическим особенностям вражеских частей и соединений. Так вырабатывался тактический курс на подведение солдат противника к восприятию общеполитических лозунгов. На первое место выдвигалась пропаганда возрастающей мощи Красной Армии, а также антигитлеровской коалиции, чтобы прочно внедрить в сознание солдат и офицеров вражеских армий безусловную неизбежность военного поражения гитлеровской Германии и ее союзников.

Директива способствовала развитию инициативы политорганов. В этой связи важное значение имели и такие меры, как реорганизация фронтовых газет на иностранных языках (за исключением газеты Карельского фронта на финском языке) в редакционно-издательские отделения (РИО) седьмых отделов политуправлений.

Укреплялись и седьмые отделения политотделов армий, им. кроме того, придавались подвижные типографии.

Одновременно газеты, издававшиеся седьмым отделом ГлавПУРа для военнопленных, теперь предназначались и для солдат вермахта и других вражеских армий. Увеличивались тиражи этих газет: они распространялись не только в лагерях военнопленных, но и по ту сторону фронта - среди войск противника. И это было весьма разумно: центральные газеты были более интересными и содержательными, в них принимали участие квалифицированные литераторы-политэмигранты, а также пленные антифашисты.

И еще об одном должен сказать: для непосредственного руководства идеологической борьбой с противником по решению ЦК ВКП(б) в июле 1942 года был прикомандирован к Главному политическому управлению член ЦК партии Дмитрий Захарович Мануильский. Мы хорошо его знали. Видный деятель международного коммунистического движения, талантливый пропагандист и агитатор, он с первых дней войны принимал активное участие в работе по идеологическому воздействию на войска противника. Теперь же он был с нами постоянно. Повседневное общение с Д. З. Мануильским неизмеримо много дало всем нам. Так и стоит перед глазами картина; знакомый кабинет полон людьми - политработники, писатели-антифашисты, сотрудники нашего отдела... Обсуждаются актуальные проблемы пропаганды, содержание листовок, убедительность аргументов... Дмитрий Захарович расхаживает по кабинету, размышляя вслух и стараясь придать занимающей его мысли четкую, законченную формулировку.

Лозунги в листовках, над которыми тут же трудились авторы, должны были быть, по убеждению Д. З. Мануильского, короткими, афористичными, стреляющими. Ему это, как правило, удавалось с ходу. А когда не получалось, он, бывало, останавливался смущенно, морщил лоб, потирал виски и с глубоким вздохом усаживался за стол, но листовку доводил до кондиции. Поздно вечером он уезжал домой, но мы не расходились - знали, что через 15-20 минут последует звонок и Дмитрий Захарович кого-то пригласит к себе: "Знаете, у меня тут по дороге кое-какие новые мысли появились..." Только тогда, когда работа над листовками завершалась окончательно, я докладывал о них начальнику ГлавПУРа, чтобы получить разрешение на массовое издание и распространение.