Всеволод Гаккель - Аквариум как способ ухода за теннисным кортом

Отбывая в Америку я предполагал, что Маша останется ухаживать за мамой. Она часто бывала у нас дома, и мама очень к ней привязалась. Но Маша, которая и так очень меня опекала, и мы виделись с ней практически каждый день, вдруг тоже решила поехать в Вашингтон навестить своего брата. Я Машу очень уважал, но немного тяготился её привязанностью ко мне и был раздосадован её прихотью. Я подозревал, что она специально подгадала это по срокам так, чтобы непременно найти меня в Америке. За матушкой осталась ухаживать моя невестка Татьяна.

Руководитель «Harvestworks» Брайан Карл был очень заинтересован в сотрудничестве с нами, и даже на две недели приехал в Петербург. Но за полгода, пока складывался этот проект, он получил место в Лос-Анджелесе и отматывать назад было уже поздно. Андрея Харрис, которая все это организовала предложила, мне прилететь в Вашингтон, а оттуда уже ехать в Нью-Йорк. И конечно же, когда я прилетел, в аэропорту меня уже встречали Маша и Алла, жена Вани Бахурина. Я погостил у Андреи с Джимом пару дней и отправился в Нью-Йорк, поставив жесткие условия Маше, что она сможет приехать в Нью-Йорк не более, чем на три дня. Когда я приехал в Нью-Йорк, Брайан Карл привел меня в «Harvestworks», рассказал мне о специфике их работы и познакомил меня с сотрудниками, к которым в случае надобности я мог обратиться. Также он дал мне несколько контактных телефонов музыкантов, с которыми мне могло быть интересно познакомиться, и которые были предупреждены о моем возможном звонке. И на этом наш культурный обмен закончился. Но самое главное, он оставил мне свой велосипед. В первый же день мы пошли в клуб «Cooler» на Зину Паркинс и Шелли Хёрш, и Брайан был искренне удивлен тем, что я тут же встретил знакомых, ими оказались Женя и Анджей из «Оберманкена». На следующий день мы с ним пошли в гости к Шелли Хёрш, я был настолько потрясен её выступлением, что подумал, вот было бы здорово как-нибудь пригласить её в Россию. Через несколько дней Брайан отбыл в Лос-Анджелес, и через две недели мы с ним должны были встретиться в Сан Франциско на конференции NAAO (National Association of Artists Organizations). У меня был оплаченный отель на одиннадцатой улице между пятой и шестой авеню, мне платили суточные, и я был предоставлен самому себе. Нью-Йорк я уже достаточно хорошо знал и я пустился исследовать его независимую сцену. Помимо старых дружков, живущих в Нью-Йорке и его окрестностях, ко мне приехал Ливерпулец из Западной Вирджинии. Я договорился встретиться с ним возле моего отеля, и подъезжая к нему на велосипеде, увидел целую хунту. Вместе с Ливерпульцем меня ждали Майкл Кордюков, Коля Решетняк, Димка Гусев, Гуля, их пятеро детей и собака, которые случайно проезжали по этой улице на своем вэне. Нью-Йорк маленький город и в нём невозможно не встретиться. Я был очень рад видеть своих друзей и соотечественников, но в то же время, оказавшись в Америке, хотел оторваться от России. Этим же вечером мы с Ливерпульцем сходили в новую «Knitting Factory» на сольный концерт Тёрстона Мура с барабанщиком Томом Сёргалом. В фойе я встретил Ли Ренальдо и Ким Гордон, а позже позвонил Муру, и он пригласил меня на концерт «Sonic Youth». Концерт был восхитительным, поскольку они играли на адекватном звуке. К сожалению, в это время у них был тур по случаю выхода своего нового альбома «Washing Machines», и они почти не бывали в Нью-Йорке. Приехала Каролина из Монреаля. Я надеялся увидеть Славку и думал, что он тоже сможет приехать ко мне. Но Славка позвонил Мартину Дакверту, режиссеру, который приезжал в «TaMtAm», и тот, узнав что я на этом побережье, решил пригласить меня в Монреаль и обещал прислать билет. Он давно вынашивал идею съемки документального фильма обо мне. Находясь в свободном полете, я решил, что по окончании своего пребывания в Нью-Йорке, смогу съездить в Монреаль.

Конечно же я не мог не пойти в CBGB. Шесть раз в неделю там играет по семь групп, имена которых мне ничего не говорят. Меня восхитило то, что в «мекке» американского панк-рока прямо в дверях находится офис клуба, то есть стоит компьютер, на стеллажах сотни компакт дисков, и сидит одна девушка, которая спокойно продает билеты и ставит печать на руки входящих. И никакого тебе секьюрити и полиции. Рядом они открыли CBGB Gallery, в которой обычно выступают более авангардные проекты. Как-то я сходил туда на фестиваль гитарного джаза, где все гитаристы, которые там выступали, играли электронными смычками (e-bow). Это фантастическое изобретение, которое вызывает у гитары фидбэк, которым можно управлять, и при определенной технике игры на расстоянии от струн позволяет играть вполне конкретную музыку. Получается что-то похожее на терменвокс. На следующий день я зашел туда днем, в дверях сидел Хилли Кристелл, человек который основал этот клуб и по моим подсчетам отсидел там двадцать лет, предаваясь грезам о своих «Talking Heads». Я живо представил себе картинку, каким я мог бы стать через несколько лет, но мы с ним были примерно одного возраста, и наш клуб столько явно не протянул бы. Я дал ему несколько демо кассет. Слушать их из любопытства у него не было времени, поэтому он спросил меня, что из того, что я ему дал, стоит послушать? Он ткнул кассету «Химеры» в середине и, послушав пол минуты, сказал, что если бы эта группа была в Нью-Йорке, то она могла бы у них выступить.

Я позвонил Дэвиду Бёрну, и он пригласил меня сходить с ним в «Knitting Factory» на Джона Лури и его группу «Lounge Lizards». Мы договорились встретиться в офисе его лэйбла «Todo Mundo», который находился на двенадцатой улице в этом же квартале, что и мой отель, только с обратной стороны. Он подарил мне несколько новых релизов, и мы пешком пошли в клуб. Несмотря на то, что конечно же его там все знали, мы встали в очередь, и он купил билеты мне и себе. Концерт был потрясающий, едва ли не самый лучший за то время, что я был в Нью-Йорке. Пожалуй, я не буду расставлять по местам свои впечатления, почти каждый день я ходил в какой-нибудь клуб, и мне нравилось абсолютно все или почти все. Но моим любимым местом стал «Cooler», который открыт был совсем недавно и располагался в бывшем холодильнике, в мясных рядах на четырнадцатой улице. По моей классификации там игралась самая интересная и самая свежая музыка. «Knitting Factory», переехав в новое место, стала немного чопорной и дороговатой.

Приехала Маша, и я хотел показать ей свой Нью-Йорк, который уже стал моим родным городом. Большую часть времени мы провели в Lower East Side, куда постепенно сместился центр альтернативной жизни. Хотя не буду лукавить, всё-таки мне нравится весь Нью-Йорк. Мы наугад сходили в CBGB на «Voluptuous Story of Karen Black». Это было симпатичное панк-кабаре, насколько я могу себе представить, похожее на Нину Хаген во времена она. И она на самом деле была хороша, но я немного устал, слушая предыдущие групы, которые мало чем отличались друг от друга. Когда же мы встретились с Джоном-Фредом и пошли в «Mercury Lounge» на Робина Хичкока, то Машу не пустили, так как она слишком молодо выглядит и у неё не было удостоверения личности. Также мы с ней сходили в гости к композитору Гленну Бранке, который был так искренне рад появлению русских, что подарил мне полное собрание своих сочинений и готов был прямо с нами тут же поехать в Россию. Кстати я по сей день вынашиваю идею пригласить его. Потом мы с Машей поехали в Покипси к родителям Джима. Откуда через день мы с Андреей отправились в Сан-Франциско, а Маша с Джимом уехали в Вашингтон. И вскоре Маша всё-таки вернулась в Петербург, и сменив Татьяну, стала ухаживать за моей мамой, поселившись в моей комнате на Восстания.