Уинстон Черчилль - Мировой кризис

Обе стороны желали выиграть время, ибо турки располагали только кавалерийскими силами и не имели артиллерии, а мы спешили подвезти на место действий подкрепления, артиллерию и аэропланы. В самом начале трехмильный чанакский фронт защищался только тремя с половиной батальонами пехоты и двумя полевыми батареями, – конечно, при поддержке нашего флота, располагавшего огромным числом орудий. После 1915 г. обстрел с моря сухопутных позиций приобрел большое значение. В проливе стояли под парами самые могучие броненосцы нашего флота, многочисленные крейсера и флотилии миноносцев. Все расстояния были с точностью записаны, и огонь можно было регулировать с помощью воздушных наблюдений, которым ничто не могло помешать. Поэтому пехота поддерживалась артиллерией, мощь которой была не меньше, а пожалуй, и больше артиллерийской мощи целого корпуса. 28 сентября Чанак защищали шесть батальонов пехоты, а на Галлиполийском полуострове было поставлено три новых гаубичных батареи. Тридцать шесть орудий среднего калибра были в пути, и грузились на суда шестнадцать восьмидюймовых гаубиц. Воздушные силы также были значительно увеличены. К «Пегасу» с его пятью гидропланами 27 сентября присоединился «Аргус» с шестью гидропланами, а 28 сентября – шесть аэропланов 209-й эскадрильи. 9 и 10 октября должны были прибыть три добавочных эскадрильи в тридцать шесть аэропланов.

Премьер-министр попросил меня председательствовать на заседании кабинетской комиссии для согласования действия морских, сухопутных и воздушных сил. Всю неделю от 20 до 28 сентября мы испытывали большую тревогу. Информация относительно турок была неопределенна. До сих пор на сцене появлялись только кавалерийские отряды, совершенно неспособные к атаке укрепленных позиций. Но мы не знали, где в действительности находились передовые колонны турецкой пехоты, двигавшиеся от Смирны к Константинополю. Мы не были заверены, что они не свернут в сторону и не атакуют чанакские позиции. Мы не знали также, какой артиллерией и амуницией турки располагали для этой цели. Мы знали только, что у нас были хорошо укрепленные и огороженные колючей проволокой позиции, что мы обладали превосходством по части воздушных сил и крупной артиллерии и что турки не имели ни танков, ни ядовитого газа. Это было уже много. Но после 28 сентября, когда мы обеспечили за собой значительное превосходство в воздушных силах и с Галлиполийского полуострова прибыли гаубицы, стало совершенно ясно, что британские отряды можно вытеснить из Чанака только посредством крупной военной операции. В 1917 и 1918 г. на западном фронте никто не пытался бы атаковать такую позицию, не располагая в данной зоне по меньшей мере равными воздушными и артиллерийскими силами и втрое большим количеством пехоты по линии боя. Опыт показал, что если артиллерия атакующей стороны не одолела артиллерии обороняющейся стороны и не стерла в порошок занимаемые пехотой позиции, то массовое наступление пехоты, обстреливаемой пулеметами и метким ружейным огнем и вынужденной преодолевать проволочные заграждения, может закончиться только бойней, которая будет тем больше, чем дольше продолжается атака. Кроме того, сотни примеров доказывают, что без танков и газа шансы на успех атаки сомнительны даже в том случае, если артиллерия разбила оборонительные сооружения противника.

Особенно ясно мне припоминается поражение, нанесенное анзакскими дивизиями туркам 19 мая 1915 г., после первой высадки на Галлиполийском полуострове. В этом пункте анзакские дивизии, располагавшие гораздо менее мощной артиллерией и фактически лишенные всяких воздушных сил, имели дело с лучшими отрядами турецкой регулярной армии, почти втрое превосходившими их численностью. Но турки, бросившиеся в атаку с огромным мужеством, были сняты огнем и оставили между линиями окопов целые тысячи трупов. По взаимному соглашению борющихся сторон пришлось объявить перемирие для очистки местности от трупов, – единственное перемирие, которое было во время всей галлиполийской кампании.

Поэтому после 28 сентября не было никаких оснований опасаться за тактическое положение чанакских позиций.

Но особенно большие надежды внушала стратегическая ситуация. Вряд ли можно было думать, что такой умный и опытный военачальник, как Мустафа Кемаль, отклонится в сторону от своего похода на Константинополь и поведет своих усталых и измученных солдат на штурм укрепленной британской позиции. Какие политические выгоды он получил бы, если бы Британская империя была вынуждена начать с ним войну? Каких тактических преимуществ он добился бы, если бы в этом петушином бою, имеющем исключительно местное значение, он зря потратил бы свою скудную амуницию и потерял бы немалое число солдат? Какие стратегические выгоды достались бы ему, если бы он замедлил свой марш на Исмидский полуостров и оттянул бы установление тесного контакта с его сторонниками в Константинополе? Каждый день промедления, отсрочивавший его прибытие в Константинополь, грозил ему опасностями. Он знал, что стоявшая во Фракии греческая армия почти равнялась его собственной. После малоазиатских неудач в Афинах произошел военный переворот. Константин был изгнан, и греческие военные власти объявили, что будут защищать восточную Фракию. Каждый день, выигранный ими для реорганизации сил и закрепления передовых позиций перед чаталджийской линией укреплений, наносил ущерб Кемалю. А в то же время совсем близко от него был Константинополь, в котором имелось множество сторонников Кемаля и у которого почти не было никакой иной защиты, кроме ласковых просьб и увещаний г. Франклина Буйона. И на самом деле Мустафа Кемаль ни на один шаг не отклонился от своего пути. Как и подобает мудрому человеку, он спешил как можно скорее добраться до своей главной и притом легкой цели. Свои фланговые кавалерийские отряды он пустил в ход для того, чтобы придать своей армии видимость силы и создать впечатление, будто он собирается напасть на британские позиции в Чанаке. Его кавалерийские офицеры получили строжайший приказ избегать конфликтов и завязать мирные переговоры. С их непобедимым добродушием не могли ничего сделать самые суровые и официальные отповеди. Они всячески старались устроить братание с британскими войсками и даже решились обратиться с просьбой о том, чтобы им ссудили палатки и некоторые мелкие лагерные принадлежности. Расположенным в Чанаке британским силам в сущности никогда не грозила никакая опасность. Опасность грозила Константинополю. Но защита Константинополя, в виду ухода со сцены двух прочих держав, не была главной обязанностью Британии.

30 сентября я набросал краткую записку для нашей небольшой группы. Эту записку нелишне здесь воспроизвести.