Елена Хаецкая - Записки из страны Нигде

Вывод из вышесказанного у меня на данный момент такой: месть может быть достаточно сильным побудительным мотивом, но при совершенно определенных специфических условиях. Либо герои должны на самом деле верить в силу вражеской крови, которая, будучи пролитой, успокаивает духов, либо речь должна идти о восстановлении чести и статуса члена семьи со всеми вытекающими последствиями (скажем, с судимостью на работу не берут – а сняли судимость, доказали невиновность, и все чики-пуки).

У меня осталось много вопросов по самому знаменитому роману о мести – «Графу Монте-Кристо». Но об этом я подумаю завтра.

03:00 / 13.10.2016

У меня есть один лайфхак, которым я пользуюсь, если мое прикладное душеведение внезапно заходит в тупик, и я не совсем понимаю, как поступили бы персонажи, не похожие на меня: что ими двигало бы при совершении тех или иных поступков. Не знаю, поможет ли это еще кому-нибудь, но расскажу.

Если у меня появляются сомнения насчет человеческих побуждений, я ищу аналог в Библии. Обычно толчок для экшена, побудительный мотив отыскивается где-нибудь в Ветхом завете, а способ разрешения конфликта – в Новом. Это очень простой и удобный способ построения основного каркаса сюжета в рамках ментальности христианской культуры.

03:00 / 13.10.2016

Как я уже много раз говорила, я люблю писателей. Зачастую я люблю их гораздо больше, чем написанные ими книги. Вероятно, писателей я люблю как женщина, а их книги - как мужчина, реализуя таким образом свою двойственность в качестве читателя.

Умерших писателей я люблю вместе с их книгами, совокупно, и, вероятно, таким образом я люблю их не как мужчина или как женщина, а как дух; дух же, не исключено, и является идеальным читателем, то есть андрогином.

Ну вот, по тому, какое я завернула вступление, нетрудно догадаться, с кем из недавно умерших писателей я сейчас попытаюсь поговорить.

С писателем, который во многом перевернул мое (и не только мое) сознание и показал мир - все тем же прекрасным миром, но в то же время и вывернутым наизнанку, как перчатка, которую принесла мне в зубах изысканная, практически фарфоровая борзая собака.

Взяв вместо блюда книгу и расположив на ее страницах буквы в произвольном порядке, погашу электрический свет и зажгу белые свечи, возложу пальцы на страницы и начну взывать:

- Дух Милорада Павича, пожалуйста, ответьте на самый жгучий вопрос, мучающий любого писателя! Как происходит, что одни книги становятся бестселлерами, а другие пишутся "в стол"?

- Почему человек нуждается в книге и как он ее себе выбирает? Предположим, что книга - это такой продукт, которым читатель питает то свое прошлое, то настоящее, а то будущее. Потребность в книге - это своего рода авитаминоз, который излечивается чтением. В тот или иной момент в вашем организме может возникнуть дефицит какого-нибудь витамина, например, витамина В, и пока вы не начнете его принимать, ваше самочувствие останется плохим. То же самое происходит и в случае интеллектуального авитаминоза - вы с радостью принимаете писателя, который предлагает вам своего рода "интеллектуальный витамин В". Если потребность в этом витамине обнаружится у более широкого круга читателей, писатель, предлагающий столь необходимый товар, начнет пользоваться спросом, его книги станут бестселлерами, а сам он "гением" и т.д. Возможно, что в это же самое время какой-то другой мастер создает "интеллектуальный витамин Е", который еще не пользуется спросом. Он обречен оставаться в тени до тех пор, пока в обществе не возникнет потребность в "витамине Е", и тогда к нему придет слава, возможно, посмертно... Писатель, предлагавший "витамин В" и объявленный гением, будет предан забвению, как только исчезнет потребность в этом веществе.

- Чем, по-вашему, современный читатель отличается от старинного?

- Некогда читатель не тратил энергию, полученную благодаря чтению, он походил на человека, который толстеет от того, что не расходует энергию, внесенную в организм с пищей. Нынешний читатель хочет на все сто процентов использовать энергию, полученную им от чтения. Кроме того, он хочет, чтобы те знания, которые раньше он находил в священных книгах, то есть в совершенно определенном месте, сегодня были бы распределены по "профессиональному признаку". Мораль - в руководстве "Как стать и остаться счастливой", медицинские советы - в справочнике "Это ты можешь", эзотерика - в книге "Йога для начинающих" и т.д.

- Какой вам видится роль женщин-писательниц в наступившем новом тысячелетии?

- Спасет ли книгу "женская литература"? Мы не знаем ответа на этот вопрос, но факт остается фактом: на заре XXI века наблюдается бум в женской литературной деятельности... Новые писательницы и их "женская литература" несомненно отметили печатью своего особого мироощущения литературные тенденции на границе двух веков... "Женская литература" порой словно возрождает стиль модерн, иногда отсылает к постмодернизму, но главное в ней - женский взгляд на страшный путь, проделанный нами в конце XX века, взгляд очень личный и сильно расходящийся с тем, какой наша жизнь предстает в средствах массовой информации...

Современные писательницы пишут рафинированную прозу и владеют самой изысканной техникой эротического письма. Они обо всем осведомлены, хорошо образованы, к писательской карьере относятся профессионально, владеют литературным мастерством и ощущают ритм и нерв текста... Кроме того, у них есть политическая трезвость, и их отценка политического момента часто оказывается более дальновидной, чем взгляд, высказываемый в "мужской литературе", где мы преимущественно сталкиваемся то с эпическими, то с идиллическими похождениями "естественного человека" или "мачо".

В мировой литературе между личным и публичным видением мира словно проведена красная демаркационная линия, отделившая писателей от писательниц. Сейчас уже ясно, что женщины-писательницы не собираются говорить нам ту правду, которую знают люди, пишущие мужским почерком. Женщины знают другую правду, они смело заявляют о ней, и это необратимо.

- Какой видится вам роль читателя в обновленном литературном мире?

- Представим себе, что литература - это исполнительский вид искусства. Вообразим писателя в роли композитора, который написал новое произведение и переместил свою публику (то есть читателей) из концертного зала на сцену, как будто они музыканты. Из слушателей превратил их в исполнителей... В качестве дирижера он привел к ним своего издателя. А потом вернулся в зал слушать, как они исполняют его сочинение, и аплодировать.