Елена Клещенко - Легенды вырастают из травы

Разумеется, как только он очухался и вспомнил про гейсы, первое, что сделал, — попытался взять назад свои слова насчет кольчуги и жемчужной кики! Хорошо, если Зима не забудет к тому времени свой сон и ответит ему как следует: дескать, помалкивай, славный, пей свой кисель и ни о чем не тревожься, проклятия больше нет, а я тебя не покину, хоть ты изойди ядом…

Согласитесь, что «сделано бесскверно»: внимательному читателю позволили заглянуть за временные рамки повествования, в ту невозможную совместную жизнь двоих, которая никогда не описывается в сказках; при этом сказочный счастливый конец (точно такой, как учил Толкиен) не омрачен и не опошлен. Дано видЕние будущего — без ярлыка видения, худшей половиной читателей вообще не замеченное.

На чей-то вкус пересказанных снов у Семеновой чересчур много, так что прием этот выглядит нарочитым. Возможно, чтобы по достоинству его оценить, требуется знакомство с сагами, которые оказали заметное влияние на автора «Валькирии» и «Волкодава». В сагах «сны не могут не быть вещими» (О. А.Смирницкая), и обойтись без них рассказчик не может. Кажущаяся наивность этого приема в книгах Семеновой — не «детская» и не «женская», а средневековая. (Так нашим правнукам покажется наивной внезапная замена третьего лица на первое, придающая столько динамичности нашим любимым повестям.) Знаю, что многие со мной не согласятся, но мне эта стилистическая идея понравилась.

О том, какие сны снятся Волкодаву, стоило бы сказать особо. Чуть позже мы поговорим подробнее про оба романа («Волкодав» и «Право на поединок»), а пока — только про эту линию: как к отомстившему приходит вместо смерти — непонятное чудо. За много страниц до объяснения читатель начинает понемногу угадывать. Кому нужно превращение героя в пса — Богам, девочке или ему самому? Можно ли себе представить СВЕТЛОГО оборотня или «двоедушника» славянских мифов — существо, получившее дар спасаться от смерти переменой обличья, спасать других? Во второй части, однако, дан четкий ответ, чудо узаконено.

Но в чем никто еще на моей памяти не отказывал Семеновой, так это в чувстве юмора! Из наших фантастов мало кто вовсе обделен остроумием, но вот, оказалось, еще есть кому научить нас смеяться.

Это немедленно распространяется в народе. Это хочется сыграть или хотя бы прочесть вслух. «Сравнения мужей» в лучших кельтских традициях. Трагикомическая сцена с «забытым» ножом в «Валькирии»: «…И не попенял ни за что, даже девкой глупой не обозвал — попросил!.. Мне бы насторожиться, но где там!». «…Обижать человека, за которого заступается венн, — все равно, что в прорубь на Светыни зимой голому прыгать. С большим камнем на шее». Первая встреча Волкодава-телохранителя и няньки Хайгал… На этом остановимся с цитатами. Отметим только, что умение «вести» героя в комических обстоятельствах — оно тоже не каждому дано. Мария Семенова к своим персонажам неизменно добра, даже когда они выглядят не совсем «героями». И мне не кажется, что это плохо.

Что касается достоверности деталей — об этом стоит поговорить в отдельной главе. Но сперва — о Волкодаве.

Итак, «Волкодав» и «Право на поединок». Применительно к данному случаю, утверждение о том, что «продолжение всегда хуже начала» — привычная мнительность не единожды разочарованных или горькая правда?

Легко понять издательство, которое спешило выпустить еще одну книгу, обреченную на успех. Сразу оговоримся: в том, что касается писательской работы, Мария Семенова не позволила себе торопиться (не позволила себя торопить). Тот же безукоризненный стиль, то же изящное сплетение сюжетных ходов, то же внимание к мелочам. (Например, кто был молчаливый незнакомец, вошедший в харчевню Айр-Донна? Разумеется, тот, кого упаси Боги поминать в море, о ком рассказывал Эврих…) Читатель, полюбивший героя первой части и жаждущий ответа на вопрос, «что с ним было потом» — большего не попросит (ну, разве что третьего тома…) Перед нами ПРОДОЛЖЕНИЕ в чистом виде, то есть полный и точный ответ на сей животрепещущий вопрос. Так хуже или не хуже начала, и если хуже, то чем именно?!

Прежде всего, «Право на поединок» отличается от «Волкодава» так, как всегда отличаются первые главы от последующих. Любая книга рано или поздно подходит к моменту, когда знакомство с героем завершено. И то, что мы разглядели, весьма примечательно.

Даже те из читателей, кому Волкодав несимпатичен, едва ли будут отрицать, что Мария Семенова познакомила нас с незаурядной личностью. Человек, который стал великим воином только потому, что не привели Боги стать кузнецом, как отец. Наемник, телохранитель, вышибала — и при этом живет, «как Правда велит». Правда мирного, но упрямого народа, Правда, которая называет грехом непочтение к старшим, и ужаснейшим преступлением — обиду, нанесенную женщине. По меньшей мере ново. До сих пор бродячие воители фэнтези были просто хорошие люди. Они служили богам, совершая подвиги, они творили добро, когда этого требовала их личная совесть и честь, но богам, в сущности, не было дела до их частной жизни.

Итак, в «Волкодаве-1» помимо увлекательной интриги есть и нечто, поднимающее беллетристику до литературы: душа и характер очень необычного героя. Каким образом «тупое веннское упрямство» сохранило сквозь годы каторги и воинской науки — в детстве внушенную Правду; как то и другое сосуществует, пытаясь примириться к тому же с принципами кан-киро… И каким малопривлекательным должен быть (не может не быть) подобный человек для посторонних глаз. «Тип с переломанным носом, умеющий кого угодно шваркнуть об землю и не снисходящий до разговоров с теми, кто так не умеет».

(Ответом на часто задаваемый вопрос, «может ли быть такой герой», по моему мнению, служит сама книга. Вот он, Волкодав, перед нами. Он может нравиться или не нравиться, но в праве на существование ТАК написанному персонажу нельзя отказать.)

Все это замечательно. Однако к концу романа читатель, как-никак, с Волкодавом знаком. О чем писать дальше, что придаст содержание следующим томам? Сражений и странствий явно недостаточно, да и сама Мария Семенова отмечала, что ей «не хотелось делать из Волкодава второго Конана, объехавшего каждый уголок своего мира» — и верно, ему это не к лицу. «Приключения тела» следовало дополнить приключениями духа. Нужна была идея, и такая идея явилась.

«Именем Богини, да правит миром любовь» — как бы ни звали Ее: Кан, Богиня Луны, Мать Богов в облике тихой сумасшедшей либо величественного изваяния, или Великая Мать Жива. Пришло время разобраться, всесильна ли эта божественная любовь, или все-таки добро, дабы не стать злом, должно быть с кулаками, зубами и когтями. Проблема столь же сложная, сколь тривиальная, а для писателя — трижды сложная, ПОТОМУ ЧТО тривиальная. Ну что тут можно сделать, если любой ответ на поставленный вопрос будет до тошноты банален. И горький цинизм обитателей несовершенного мира (дождетесь вы с вашими медитациями, что ваших любимых зарежут и изнасилуют), и светлая философия (миллионы злобных глупцов не опорочат истины, любовь творит чудеса, а зло порождает зло) — то и другое мнение имеет свои резоны, но как о том, так и о другом навряд ли стоит писать роман.