Сухбат Афлатуни - Дождь в разрезе (сборник эссе)

Орлицкий Ю. Б. Стих и проза в русской литературе. — М.: РГГУ, 2002. — С. 12.

«Стиховой ритм имеет иную природу по сравнению с прозаическим. Его можно назвать музыкальным: он не связан с синтаксисом, как ритм прозы. О наличии этого ритма в тексте говорит обозначенная стиховой записью межстиховая пауза, тоже музыкальная, не связанная с лексико-грамматическим содержанием. Она — знак препинания, то есть интонационный знак, которого нет в прозе» («НЛО» 2003, № 63) [http://magazines.russ.ru/nlo/2003/63/nevzgl.html].

Орлицкий Ю. Динамика освобождения (от полиметрии к гетероморфному стиху) // Арион. — 2011. — № 4.

Как пишет Наталия Азарова, для «поэтических текстов ХХ — начала XXI в. характерны: поиск новой понятийности в отрицании… поиск способов выдвижения отрицания в сильную позицию». См.: Азарова Н. М. Язык философии и язык поэзии — движение навстречу (грамматика, лексика, текст). — М.: Логос / Гнозис, 2010. — С. 14.

Козлов В. Упоение настоящим: антологические нулевые // Арион. — 2012. — № 2. — С. 29.

Там же. — С. 24. А до 1990-х в поэзии, стало быть, имело место «приятие настоящего»?.. Ну да, в какой-то поэзии имело. В официальной и около.

Там же. — С. 25–26.

Брюсов В. Среди стихов: 1894–1924: Манифесты, статьи, рецензии. — М.: Советский писатель, 1990. — С. 536.

В 1971 году Сатуновский написал дистих: «Все пишут большие поэмы. / Только мы с Севой». (Имелся в виду Всеволод Некрасов.)

Очень диагностическое название подборки Василия Ломакина («TextOnly», 2012, № 1): «конфеты серебряная водка / северный марсий в сарафане / и триста грамм сухого орфея…»

Сильвестров В. Указ. соч. — С. 81.

Например, пауза в середине слова. У Юлия Хоменко (о весне): «…До которой и впрямь не подашь / Ни совковой лопатой, ни ломом. И носом клюет карандаш, / Хоть совсем за окном рассвело». Или у Аркадия Штыпеля: «Все уничтожаемо. У- / ничтожаемо. Без роздыху…»

Впрочем, у Пушкина же мы встречаем и первый в русской поэзии опыт работы с лакунами — знаменитые пропущенные стихи в «Онегине», помеченные многоточием.

Примечание 2016 года: О многоголосии в современной поэзии я действительно позже написал — но не в цикле этих очерков, а в статье «Десятилетие поэзии — или прозы?» (включенной в настоящий сборник).

Шенкман Я. www.stihov.net (о поэзии в Интернете) // Арион. — 2001. — № 3. — С. 74.

С 1920-х, естественно, «коммерческая» составляющая из литературного процесса была вытеснена (как и из всего), а редкие поэтические группы возникали и существовали полулегально… На Западе, однако, группа (литераторов, музыкантов, художников…) оставалась основной «единицей» коммерческой раскрутки на протяжении почти всего ХХ столетия.

Работая несколько лет назад над одним исследованием по социологии поэзии, я поразился огромному количеству публикаций на Западе, особенно в США, о положительном социально-терапевтическом эффекте стихотворства. При реабилитации тяжелобольных, при работе с заключенными, при лечении психических травм, при организации досуга для пожилых одиноких людей… Правда, сами образцы этого творчества в исследованиях не публиковались.

Это-то как раз вполне допустимо в «сказовом» жанре: сходным образом ритм «ломается», например, в стихах Евгения Карасёва или Андрея Родионова.

А самодеятельный стихотворец — это и есть нормальный потребитель поэзии: ее читатель, ценитель, порой довольно глубокий.

edu.jobsmarket.ru/library/culture/7963/

Есть, не спорю, некое формальное сходство между детской считалочкой, текстом эстрадной песенки, зарифмованным поздравлением («поздравления + с 8 марта стихи») — и, например, стихами Элиота. Отличий, все же, будет больше.

Циплаков Г. Принцессино место. О позиционировании в литературе // Знамя. — 2005. — № 10; Долгин А. Б. Экономика символического обмена. — М.: Инфра-М, 2006.

Приведенные выше цифры, безусловно, не следует рассматривать как некий «рейтинг поэтов». Количество посещений зависит также и от «рейтинга» журнала, возможно — и от времени выкладывания в Сети (в праздники и в летние отпуска, как считается, читают больше).

Мандельштам О. Соч.: в 2 т. — М.: Художественная литература. — 1990. — Т. 2. — С. 148.

Цветков А. Гуттенберг поверженный // Сайт «Probooks», 29 октября 2010 г. [http://pro-books.ru/node/5649].

[ Кенжеев Б. :] «Чтение поэзии — занятие целомудренное». Беседу ведет А. Белых // Октябрь. — 2009. — № 5. — С. 114.

Стихи без героя? / Знамя. — 2012. — № 11 [http:// magazines.russ.ru/znamia/2012/11/c11.html].

Пер. Н. Горбаневской.

Эта фраза прозвучала и в ходе дискуссии (у И. Роднянской). Впрочем, Тынянов лишь удачно перефразировал Гегеля («Поэтически конкретный субъект, поэт, и составляет настоящее содержание лирической поэзии»). Да и у Блока, с его обилием масок, «я-тема» выражена гораздо слабее, чем у его современников: Бальмонта, Северянина, Маяковского, Цветаевой…

«Стихи без героя?»

Ходасевич В. Ф. Андрей Белый / Ходасевич В. Ф. Колеблемый треножник: Избранное. Сост. и подгот. текста В. Г. Перельмутера. Комментарии Е. М. Беня. — М.: Советский писатель, 1991. — С. 303.

Например, у Ахматовой изначальная тема: обретение «точки покоя» разлюбленной (разлюбившей) женщиной — затем дополняется другой. Условно говоря, гражданской — поиском «точки покоя» в эпоху «войн и чумы». Похоже, обретение этой второй темы отчасти и обеспечило Ахматовой поэтическое долголетие: исчерпанность первой очевидна уже в ее стихах 1920-х годов.

Абдуллаев Е. Парадокс Херсонского, или «Нарисовать человечка» // Вопросы литературы. — 2010. — № 6.

В том числе — и через упомянутую Обориным «работу с мотивами детского фольклора», хотя для Галиной это всего лишь один — среди очень многих — источников; да и кроме стихотворения «Вызывание пиковой дамы» («Знамя», 2007, № 9) нигде, похоже, не проглядывается.

Относительно темы Айзенберга можно что-то найти в «Ста поэтах» Д. Бака: «Айзенберг тематизирует <���…> не мысленные взлеты, но всматривается в броуновское движение сознания, поглощенного миром вещей и от них неотличимого» («Октябрь», 2009, № 2). Конечно, поэтическая тема не обязана быть простой, как огурец; но когда она определяется столь глубокомысленно и многословно, невольно возникает вопрос: «А был ли мальчик?»