Станислав Борзых - Тотальность иллюзии

Я тут не хочу никого обидеть, но, тем не менее, приходится признать, что общество выстраивается движением ко дну. Я ещё об этом буду говорить ниже, но современное состояние мира таково, что, судя по всему, процесс пока не окончен, и людей продолжают отуплять во всё возрастающих масштабах. Чем это вызвано – не совсем понятно, но нужно осознавать, что нынешние события ничем особым не выделяются на фоне всей человеческой истории, потому что на протяжении веков, если не тысячелетий, происходило ровно то же самое.

В-третьих, как бы это банально ни звучало, обычно люди думают о том, что есть. В самом экстремальном случае, это выглядит так. У меня есть руки, и я о них размышляю. Я не слышу ультразвука, поэтому не забиваю им себе голову. Но это крайности. Обычно всё куда как прозаичнее. На моём столе лежит мобильный телефон, и данное обстоятельство автоматически включает его в мои мысли. Что это значит?

Прежде всего, неважно, имеется ли у вещи или явления ярлык. Я не знаю, как называется ручка у шпингалета, и, тем не менее, в моём мире она представлена, что легко позволяет мне о ней думать. А вот антигравитационных ботинок у меня нет, и потому мне нет смысла о них размышлять. Во всякий промежуток времени реальность такова, какова она есть, и это означает, что многие предметы в ней отсутствуют.

Ещё тридцать лет назад, скажем, у людей не было мобильных телефонов. И данная черта того мира не могла вызвать мысли, связанные с подобным типом связи. Нельзя было сказать кому-либо позвонить мне, когда я буду в дороге на автомобиле. Не было многих оборотов речи и т.д. С другой стороны с тех пор исчезли перфоленты (но не в редакторе Word), и теперь мы не включаем их в свои мысли. Должно быть ясно, что состояние реальности предопределяет круг того, о чём люди думают, а также тот простой вывод, что мир всегда ограничен. Конечно, со временем, по крайней мере, накапливаются знания или так может произойти. И всё равно сегодняшняя действительность в этом плане ничуть не лучше, чем любая из предшествовавших ей, равно как и последующие будут не многим богаче.

Существенно также и то, что для каждого мир – это совокупность тех его сторон, с которыми он как-либо знаком. Например, я – откровенный профан в археологии, поэтому я плохо соображаю, если вообще это делаю об окаменелостях и артефактах, покоившихся или продолжающих пребывать в земле. Как и в случае с языком, люди должны иметь некую общую территорию опыта, которая бы позволяла им общаться между собой. Вследствие того, что реальность повседневности у всех более или менее одинакова таких мест довольно много, и они прекрасно демонстрируют то, о чём мы размышляем. Не могу же я, в самом деле, вообще не замечать, скажем, рекламы, если она неизменно присутствует в моём мире!

Кроме того, как было показано в случае с чувствами, мы все – заложники обучения. Чувствуя далеко не всё, что происходит и имеет своё представительство в мире, мы ещё больше урезаем область своих размышлений. Отчего бабочки, сооружающие заборы – это несколько дико? Потому что они ничего такого не делают. Но почему тогда они же зимой редко попадают в наши головы? Ведь это вполне возможно, и нет ничего, чтобы бы помешало этим насекомым существовать в холодное время года. Слава Богу, для этого у нас есть все средства. Тем не менее, морозы в прямом смысле обездвиживают нас в том, чтобы подумать о данных прекрасных созданиях. Можно приводить многочисленные примеры того же, но вопрос и так ясен. Почему это так?

Картина действительности никогда не совпадает в самой реальностью, которую она, между прочим, должна и призвана отражать. Я объяснял, чем это вызвано. Но в мыслях мы, вообще говоря, более свободны. Нередко утверждается, что их нельзя никоим образом поработить. Но происходит ровно обратное. Бабочки зимой – редкие гости в наших головах.

Положа руку на сердце, нет ничего такого, что бы воспрепятствовало подобным размышлениям. В конце концов, вы можете подумать о бабочках, даже если за окном холодно, и их там нет. Но здесь мы сталкиваемся с тем, что обычно обозначают термином «дискурс». В нашем случае это структура, блокирующая вхождение в наши мысли тех или иных тем. И именно она позволяет мне перейти ко второму вопросу, озвученному в начале данного раздела. Как мы думаем, т.е. какие механизмы использует наш интеллект?

Я говорил о том, что логика картины мира, который мы рисуем в своей голове, по видимости, отражает строение и организацию языка или, что было бы точнее – использует коммуникационные средства для данной цели с предсказуемым результатом. Способ, описывающий нечто, в конце концов, предопределяет вид и сущность того, что он стремится передать. Однако этой структурой наше мышление не ограничивается, но нередко выходит за её пределы. Это как раз то, что я писал по поводу употребления образов, аллитераций, коннотаций и прочих инструментов интеллекта.

Я полагаю, никто не станет выставлять себя дураком, заявляя, что мышление всецело вписывается в прокрустово ложе языка. Разумеется, оно шире. Вопрос заключается лишь в том, насколько. Если коммуникационная система ограничена различными рамками, может ли человек выйти за них с тем, чтобы достичь чего-то большего? Я думаю, что именно так дело и обстоит. Поэтому проблема перемещается в область того самого дискурса, а конкретнее – в сферу его функционирования.

Язык – это всё-таки средство, хотя и крайне важное в том, как мы мыслим и переживаем мир. Но помимо него есть и другие инструменты. Следовательно, встаёт задача того, как данные медиаторы работают. Одинаково или нет? На этот вопрос, к сожалению, не может быть однозначного ответа. Проблема состоит в том, что язык, несмотря на всю свою сложность, тем не менее, поддаётся хотя бы какой-нибудь структуризации, в то время как прочие средства мышления более расплывчаты и неясны, в связи с чем той же операции подвергаются, мягко говоря, неохотно. Но вопреки сказанному создаётся ощущение того, что функционирование везде действует в одном и том же ключе. И тому есть некоторые опосредованные доказательства.

Во-первых, язык сам по себе охватывает настолько огромную часть области описания реальности, что вполне логично его влияние и на смежные сферы, преследующие те же цели. Несмотря на то, что люди мыслят не всегда словами, иные инструменты подчиняются структуре коммуникационной системы. Кроме того, язык также состоит не только из слов, но и из жестов, мимики и прочих средств отражения действительности, и, по всей вероятности, способен включать в себя неязыковой аппарат, или хотя бы оказывать на него влияние.

Во-вторых, усвоение языка происходит в то же время, что и обучение чувствам, мышлению и поведению. И на всём последующем пути своего существования эти средства проживают бок о бок. Широко известно, что супруги, долгое время состоящие в браке, начинают походить друг на друга даже внешне. Почему бы не предположить, что в области инструментов описания реальности происходит то же самое?