Александр Лурье - В ожидании расцвета, или «Апокалипсис – сегодня!»

Но рассмотреть рассуждения г-на Дугина небесполезно, ибо это безумие особенно заразно при том ветре, который завывает на просторах СНГ. Логика рассуждения рядового гражданина проста и безупречна: если нам уж так плохо, то кому может быть хорошо? А если кому хорошо, то не потому ли, что нам плохо?! А даже если и не так, почему кому-то может быть хорошо, когда нам плохо?!! Такая вот абстинентная агрессивность. Нет чтобы похмелиться, я уж не говорю — взять да и бросить пить, нет, прежде всего, надо объяснить окружающим, как они не правы и закоснелы в своих заблуждениях, творчески освоив традиционный метод лечения гильотиной себореи, мигрени и многих прочих заболеваний на 1/6, нести дальше по миру это светлое и могучее учение…

Вернемся к литературе.

При всем том, что г-н Дугин выразил идею Русского Национального Апокалипсиса наиболее законченно и связно, в его изложении она осталась достоянием небольшой группы интеллектуальствующих. Яд настолько силен, что не воздействует на слабые и неокрепшие умы. И тут на помощь приходят популяризаторы. Как, например, свежеиспеченный классик российской словесности П. Крусановсо своим романом «Укус ангела».

Перед тем как ознакомиться с этим эпохально-знаковым произведением, я по привычке взял на себя труд прочитать и другие рассказы новоявленного властителя дум. Как и подсказывало сердце-вещун, предчувствия меня не обманули. Все, написанное г-ном Крусановым, я уже когда-то читал. У других авторов. Их, видимо, в свое время читал и автор «Укуса ангела».

Боже упаси, я не хотел обвинить г-на Крусанова в плагиате. Всегда приятно, когда чукча не только писатель, но и читатель. Главное — соблюсти нужную пропорцию, чтобы чужая прочитанная книга не перекочевала в свою написанную. Г-н Крусанов — человек, безусловно, начитанный. Начитанность, правда, на разных людей влияет по-разному. Начитавшийся древних Монтень пишет «Опыты», г-н Крусанов, вдохновившись А. Белым, Маркесом, Павичем и Дугиным, тискает свой р о ман. Впрочем, и эксплуатация столь громких вдохновителей не спасла книгу от бездарно-провальной концовки — отсутствие собственной фантазии подменяется появлением в финале, по принципу « deus ex machina », ну о-очень страшной Бяки-Закаляки Кусачей. Страшно, аж жуть.

Меня, конечно, обвинят в предвзятости и вкусовщине, но не нравится мне так называемая ленинградско-петербургская школа, и все тут. К прежним литературным гигантам Северной Пальмиры она имеет то же отношение, что и «Рижское Шампанское» (?!) к оригиналу из Шампани. Формальное умение ладно пристраивать букву к буквочке и слово к слову не исчерпывает, по-моему, писательского дарования. Стиль Набокова и Бунина должен насыщаться содержанием, иначе это не что иное, как «гроб повапленный». Гладкопись не отменяет ни самого мышления, ни его самостоятельности и не является их антитезой.

«Укус ангела» — это апология конца света, о неизбежности и предопределенности, а, следовательно, и благодатности Апокалипсиса. Все это в донельзя засаленных интерьерах псевдо-Серебряного века. Такой вот марксистско-постмодернистский Серебряный век — сплошной упадок и распад, не столько изыск, сколько похоть и амбициозность. Ангелок получился с замаскированным врожденным дефектом — нечто вроде компьютера промискуитетной сборки — с классиков по нитке, разве что иголка крусанова. Впрочем, автору нельзя не отказать в остроте слуха или, точнее, нюхе на конъюнктуру — ему удалось изготовить такой коктейль, который практически удовлетворил нынешнего российского интеллигента, в девичестве — «образованщины».

Тема Апокалипсиса действительно носится в воздухе. Не услышать ее невозможно, но у каждого она преломляется по-своему. Возьмем трех таких хороших и разных писателей, как Олег Дивов, Александр Громови Марина и Сергей Дяченко.

Надо сказать, что многократно расхваленная «Выбраковка» О. Дивоване произвела на меня абсолютно никакого впечатления. Вызванный ею резонанс свидетельствует лишь о том катастрофическом состоянии, в котором пребывает российский читатель. В таком состоянии призываешь дьявола для изгнания сатаны, забывая о хорошо известных последствиях столь опрометчивого шага. Общество, мечтающее о «выбраковке», само по себе является диагнозом, и потому речь не о нем. Книга невероятно беспомощна — и литературно, и психологически, и идейно.

Автор обязан знать, что именно он хочет сказать, пусть даже впоследствии читатель найдет в тексте что-то совершенно иное и противоположное. В противном случае — что и произошло на практике — связная речь превращается в некую глоссолалию, смыслоподобный набор нечленораздельных звуков. Как писали древние, «Когда нет вдохновения, стих рождается гневом». Надо учитывать только, что такие роды — аналог не кесарева сечения, а, скорее, выкидыша.

Проблема безжизненности и лживости «Выбраковки», вероятно, в том феномене, о котором когда-то говорил А. Борянский: автор пишет такую книгу, которую хотел бы прочитать. В данном случае это равносильно: говорить то, что хочется услышать. Так же, как и П. Крусанов, О. Дивов срезонировал на зов толпы, и потому книга получилась в стиле сдержанной мужской истерики в духе «Уйдут, Глеб Егорыч!» по извечным российским мотивам «Кто виноват?» и «Что делать?».

«Выбраковка» — лишняя иллюстрация того, как навязчиво гудящий соцзаказ превращает небесталанного писателя в зомби-бракодела. А таланта у г-на Дивова не отнять. Для закрепления и углубления впечатлений я прочитал «Закон фронтира» и убедился, что и словом автор владеет, и с психологией знаком, и сюжет умеет выстроить. Вполне сложившийся, зрелый и способный писатель, которого черт попутал слушать не собственное дыхание, а невнятный рев оппозиционного сразу всему электората .

«Выбраковка» — весьма посредственный боевик на тему: «Если бы это и было возможно, то все равно, скорее бы всего не помогло, но с другой стороны, надо же делать хоть что-нибудь, хотя это не просто бесполезно, но и просто глупо…», — и т. д. «Закон фронтира», чем-то напомнивший мне незабвенный «Вспомнить все» с Арнольдом Ш., все же ближе к классическому «Мальвилю» Робера Мерля — возможна ли жизнь после Апокалипсиса и если да, то какая? В отличие от верхувенского блокбастера, цель героя О. Дивова — не замочить злобных марсианских олигархов, а понять, кто он есть и как жить дальше. Да и Регуляторы из «Закона фронтира» не чета паладинам «Выбраковки».

По-своему преломляется тема Апокалипсиса в двух последних, наиболее значительных и удачных книгах А. Громова— «Шаг вправо, шаг влево» и «Год лемминга». Обе эти книги — каждая по-своему — рассматривает вопрос о доле ответственности человека за происходящее во время Апокалипсиса. Герои этих книг — те, кто призваны, обязаны, назначены защищать человечество. «Есть такая профессия…» На них возложена колоссальная ответственность. Как и любой квалифицированный профессионал, они умеют делать свою работу хорошо и эффективно и при этом имеют достаточно невысокое мнение о своих подопечных. Так же, как не только пастух, но и его овчарка не слишком мирволят к стаду.