Умберто Эко - Откровения молодого романиста

Начнем с того, что проведем разделительную черту между списками «практическими» (или «прагматическими») и списками «литературными», или «поэтическими», или «эстетическими» — последнее из определений отражает смысл куда точнее, чем предыдущие два, поскольку к спискам такого рода относятся не только вербальные, но также визуальные, музыкальные и жестикуляционные перечисления [58] См.: Umberto Eco, The Infinity of Lists, пер. Alastair McEwen (New York: Rizzoli International, 2009); на русском языке: Умберто Эко, Vertigo: Круговорот образов, понятий, предметов. М.: Слово, 2009, пер. А. Сабашниковой .

К разряду практических можно отнести список покупок, библиотечный каталог, инвентарный перечень хранящихся в любом месте (например, в конторе, архиве, музее) объектов, ресторанное меню и даже словарь, в котором записаны все слова, составляющие лексикон определенного языка. Такого рода списки имеют чисто справочное значение, поскольку каждый отдельный их элемент указывает на соответствующий объект; в случае, если объекты не существуют на самом деле, перечень просто-напросто является фальшивкой. Поскольку в них перечисляются существующие (то есть где-то физически присутствующие) объекты, практические списки по природе своей конечны. По этой причине списки такого рода не подлежат изменению: бессмысленно включать в музейный каталог картину, которой в коллекции этого музея нет.

В свою очередь, поэтические списки являются открытыми и в некотором смысле предполагают наличие финального et cetera. Они нацелены на обозначение бесконечного количества людей, объектов, событий, и причин тому может быть две: (1) писатель знает, что количество объектов слишком велико, чтобы быть записанным, и (2) писатель находит удовольствие — иногда чисто акустического свойства — в бесконечном перечислении [59] О разнице «литературных» и «практических» списков см.: Robert Е. Belknap, The List (New Haven: Yale University Press, 2004). Значительную антологию литературных перечней можно найти в сборнике The Chatto Book of Cabbages and Kings: Lists in Literature, ed. Francis Spufford (London: Chatto and Windus, 1989). Белкнэп считает, что «практические» списки способны увеличиваться до бесконечности (например, телефонный справочник с каждым годом становится толще, а список покупок пополняется по дороге в магазин), тогда как перечни, которые он называет «литературными», в действительности не способны меняться в силу формальных ограничений (метрика стиха, рифма, избранная стихотворная форма и т. д.). Думается, что этот аргумент можно запросто вывернуть наизнанку. Поскольку практические перечни указывают на конечные цепочки вещей, существующих в данный момент времени, они по определению конечны. Безусловно, они могут увеличиваться, как это происходит в случае с телефонным справочником, но справочник 2008 года в сравнении со справочником 2007 года — это просто другой перечень. Тогда как цитируемые мною поэтические перечни, невзирая на ограничения, связанные с применением в них определенных художественных приемов, можно расширять ad infinitum .

Практические списки являются своеобразным выражением формы, поскольку сообщают единство набору предметов, которые сами по себе могут значительно отличаться друг от друга, но в рамках списка подвержены влиянию контекстуального давления — в том смысле, что их взаимосвязь установлена простым фактом их нахождения в одном месте или их принадлежностью к единой цели определенного проекта (примером может служить список гостей званого ужина). Практические списки не содержат несоответствий — при условии, что понятен принцип, по которому такой список составлен. В романе Торнтона Уайлдера «Мост короля Людовика Святого», например, содержится список группы людей, не имевших друг с другом ничего общего, кроме того случайного факта, что все они находились на мосту в момент, когда тот обрушился.

Прекрасным образцом практического списка является известный речитатив Лепорелло из оперы Моцарта «Дон Жуан». Дон Жуан, как известно, соблазнил огромное количество крестьянок, мещанок, дворянок, графинь, баронесс, маркиз и принцесс — словом, дам всех сословий, всех примет и всяких лет. Однако его слуга Лепорелло — отличный счетовод, и его список математически безупречен:

То есть суммарно всего две тысячи шестьдесят три, не больше и не меньше. Если назавтра Дон Жуану суждено соблазнить Донну Анну или Церлину, потребуется новый список.

Понятно, зачем люди составляют практические списки, но для чего создаются поэтические?

Как уже было сказано, писатели используют списки либо когда количество подлежащих перечислению объектов так велико, что исключает возможность их поименного включения, либо когда автор просто влюбляется в звучание слов, которыми исчисляет серию объектов. В последнем случае возникающий перечень превращается из списка, состоящего из референтов и означаемых, в список означающих.

Возьмем родословную Иисуса, с которой начинается Евангелие от Матфея. Мы вправе сомневаться в достоверности исторического существования многих из упомянутых предков, однако нет сомнений, что Матфей (или кто-то от его имени) намеренно включил «реальных» людей в мир собственных верований, так что данный список — наряду с практическим значением — имеет также и определенную референциальную функцию. Для сравнения: литания Пресвятой Деве — это список определений, частично заимствованных из Писания, обусловленных традицией или восходящих к народным славословиям, который должен произноситься наподобие мантры, вроде буддийского речитатива «Ом мани падме хум». Не так уж важно, будет ли virgo (дева) названа potens (могущественной) или clemens (милосердной), — в любом случае до Второго Ватиканского собора все литании читались на латыни, а большинство верующих этого языка не понимало. Важно лишь подчинение человеческого сознания гипнотическому звучанию перечня. Точно так же в литании Всем Святым важно не кто в ней поименован или забыт, но ритмичное перечисление имен на протяжении достаточно долгого времени.

Именно это последнее свойство списков было почти в совершенстве изучено и описано риторами древности; они исследовали множество перечислений, в которых главным является не намек на неисчерпаемое множество, но щедрое присвоение предметам все новых и новых свойств, зачастую из чистой любви к повторению того же другими словами.

С точки зрения классической риторики, списки, как правило, состоят из аккумуляций — то есть последовательности или сочетания лингвистических терминов, принадлежащих к единой концептуальной сфере. Одна из форм аккумуляции, распространенная в средневековой литературе, именовалась энумерацией (enumeratio). В перечнях такого вида кажется, что элементам списка недостает единообразия и однородности, поскольку целью их было описание свойств Бога — а Бога, по определению Псевдо-Дионисия Ареопагита, можно выразить только через несхожие подобия. Так, еще в пятом веке Эннодий писал, что Христос — это «родник, путь, десница, камень, лев, светоносец, агнец; врата, надежда, добродетель, слово, мудрость, пророк; жертва, побег, пастырь, гора, сеть, голубь; пламя, гигант, орел, супруг, терпение, червь» [60] Ennodius, Carmina, Vol. 9, 323c (Patrologia Latina, ed. J.-P. Migne, vol. 63. Paris, 1847) . Подобные списки, как и в случае литаний Пресвятой Деве Марии, называются панегирическими или энкомиастическими.