Владимир Разуваев - Комментарии к «Государю» Макиавелли

Четвертое. «Затем, новоиспеченные государства, как и все другие скороспелые порождения природы, не располагают корнями и разветвлениями, которые спасли бы их от первой непогоды» (пер. М. Юсима, гл. VII).

Пятое. «… Эти немногие не решатся выступить против мнения большинства, на стороне которого защищающее его величие государства (пер. М. Юсима, гл. XVIII).

Шестое. «Основанием же всех государств, как новых, так и древних и смешанных, служат хорошие законы и хорошие войска» (пер. М. Юсима, гл. XII).

Отметим также, что когда Макиавелли использовал термин государство применительно к правительственному аппарату, он обычно старательно подчеркивал, что последний должен целиком оставаться в руках государя. Иными словами, lo stato в этом случае остается эквивалентным lo suo stato (его государство ), собственного государства правителя [128] Skinner Q. The State // Ball T., Farr J., Hanson R. (eds). Political innovation and conceptual change. Cambridge: Cambridge university press, 1989. P. 103 .

В целом же можно предположить, что копья по поводу данного термина ломаются по большей части напрасно. Теория государства Макиавелли в данной книге попросту не интересовала. Ему всего лишь хотелось давать советы государям.

Макиавелли проявляет себя в данном случае как современный по нашим меркам политический консультант. В сегодняшней России это значит: как можно меньше теории, как можно больше практики (хотя мне приходилось встречать и таких продвинутых консультантов, которые оправдывали свою практику чужой теорией. Естественно, что такой подход оплачивался несколько выше). Эта позиция оправдана со стороны интересов заказчика и вполне естественно, что нанимаемый эксперт должен быть готов к этому с самого начала. Похоже, что автор «Государя» имел в виду именно этот случай. Впрочем, мы не можем на этом основании уклониться от анализа терминологии.

Последние могут быть либо унаследованными – если род государя правил долгое время, либо новыми.

Макиавелли здесь продолжает действовать в рамках нарочито строгой формы изложения. Все вроде бы поддается делению и анализу, все может быть подсчитано. Комментаторы здесь иногда [129] Gilbert A.H. Op. cit. Р. 19 отмечают, что упоминание новых монархий являлось у Макиавелли относительно неожиданным для его времени, хотя и, возможно, было частично заимствованным у Тацита. [130] О проблеме в целом см. Toffanin G. Machiavelli e il Tacitismo. Naples: Guida Editori, 1972; Aerts E. Niccolò Machiavelli // Spiegel Historiael. 1979. Vol. XIV. S.72-79 Правда, с моей точки зрения, флорентийцу не нужно было рыться в работах древнего римлянина, дабы вспомнить о том, что происходило на его глазах или было совсем недавней историей. Об этом свидетельствует уже следующая его фраза, в которой упомянуты Франческо Сфорца* и захват Испанией Неаполя.

Что касается понятия государь ( il principe ), то оно употребляется Макиавелли в отношении всех независимых глав государств. Уже в самом начале книги видно, что для автора они делятся на две группы: наследных и новых правителей. В случае с последними флорентийец чаще всего обращался к деятельности сына папы Александра VI Чезаре Борджиа и Франческо Сфорца.

Новым может быть либо государство в целом – таков Милан для Франческо Сфорца; либо его часть, присоединенная к унаследованному государству вследствие завоевания – таково неаполитанское королевство для короля Испании.

Принципиальное замечание для последующего понимания идей «Государя». Новым государством может быть и то, которое присоединило к себе другую завоеванную страну. В XXI главе, например, пойдет речь о Фердинанде Арагонском, который захватил мусульманскую Гранаду и стал, тем самым, новым государем в классификации флорентийского мыслителя.

Отмечу также, что Милан и Сфорца являются для Макиавелли одними из любимейших примеров для иллюстрации своих тезисов. Это объясняется несколькими причинами: действительной значимостью Милана для политической жизни Италии и в целом, огромной ролью, которую он сыграл в Итальянских войнах того времени [131] Об Итальянских войнах см., например, Taylor, F. L. The Art of War in Italy, 1494–1529. Westport, Conn.: Greenwood Press, 1973 , традиционными тесными связями, которые были между Сфорца и правившими во Флоренции Медичи.

Родоначальником династии Сфорца был Муцио Аттендоло (1369–1424), выходец из среды зажиточных крестьян. Свое прозвище Сфорца получил за физическую силу, хотя есть и другие объяснения [132] Sforzare – принудить силой . Его сын, Франческо Сфорца (1401–1466), кондотьер на службе многих итальянских правителей, в 1450 г. захватил Милан и провозгласил себя при поддержке горожан его герцогом. Он стал первым из своей династии миланских герцогов (1450–1535).

С нашей точки зрения, довольно любопытно здесь, что выходцы из крестьянской среды смогли основать династию, которая в условиях постоянных войн и неурядиц просуществовала, пусть и с перерывами, более столетия и дала жизнь ряду феодальных фамилий. И не только интересно, но и чрезвычайно важно с точки зрения социальной мобильности, которая была относительно высокой. Удачливый авантюрист мог в Италии действительно сделать стремительную карьеру на политическом поприще. А вот средневековая Россия, напротив, в целом была обделена примерами такого рода. Правда, при Иване IV в Думе в конце концов бояр отчасти заменили неродовитые любимцы царя, однако при Федоре Ивановиче численность боярской курии почти сразу же удвоилась, а курия думных дворян оказалась фактически разогнанной. [133] Скрынников Р.Г. Борис Годунов. М.: Наука, 1978. С. 21–22

В XVII веке ситуация несколько изменилась, если вспомнить приток в столицу провинциального дворянства (хотя бы талантливейший Афанасий Ордин-Нащекин при Алексее Тишайшем), подъем Лопухиных и Нарышкиных. Впрочем, все это касалось только дворянства, разве что вспомнить фантастический взлет Строгановых. При Петре I путь наверх для талантливых и удачливых был гораздо проще, однако затем положение изменилось в худшую сторону. Сделать карьеру в церкви было намного легче (здесь нельзя не привести в пример родившегося в крестьянской семье патриарха Никона).

Новые государства разделяются на те, где подданные привыкли повиноваться государям, и те, где они искони жили свободно; государства приобретаются либо своим, либо чужим оружием; либо милостью судьбы, либо доблестью.

В переводе Марка Юсима данный отрывок выглядит следующим образом: «Эти новообретенные территории (questi dominii) либо уже приучены подчиняться единоличному правителю, либо до этого пользовались свободой; присоединяют же их либо силой собственного оружия, либо с чужой помощью, либо волею судьбы, либо благодаря своей доблести».