Любовь Сушко - Тайны сетевой литературы. Записки кота Тимофея

И восставшие массы новых так называемых блог —писателей теперь уже диктуют свои права.

Если это не революция в творчестве, то что, скажите мне на милость? Правда, мы все оказались не готовы ни к какому отпору, даже самому малому сопротивлению. Служение муз –о не терпит суеты, вот мы и не суетились.

Крепко спали, а проснулись в совсем другом мире, где правит литературный призрак, та самая Тень, которая не только не хочет знать своего места, но победила практически окончательно.

Что нужно массе, которая идет за ней – текст из дюжины предложений, но каждый день, чтобы не забыли о твоем существовании и поставили лайки и подписались на блог, простой текст, чтобы он был понятен каждой домохозяйке, которая уже успела освоить текст, скандальный текст.

Грешна, сама в какой-то момент увлеклась этим действом, как компьютерной игрой, правда, на хоккейном сайте. Почувствовала, как это работает. Старалась писать все-таки хорошо, но коротко, каждый день, и что же получается – 12 тысяч открыли за несколько часов 400 комментариев за тот же срок, рейтинг и вся прочая мура. Может ли наш сайт похвастаться чем-то подобным? Ну разве же на Стихах ру можно что-то такое организовать.

Эффект моего выхода из этого запоя «писательского» был неожиданным- атака обиженного лидера блогов, который получил жалкую тысячу открытий в тот же срок, и 10 комментариев. Но было и еще одно, мне очень захотелось писать по-настоящему, прямо жажда оказалась неодолимой, чтобы почувствовать разницу между тем и этим. А если человек только так может, только этим и живет, и понимает, что выше ему все равно не прыгнуть? Значит, он будет землю грызть в том самом блоге, прорываться к самому высокому уровню игры, тащить за собой своих горе-читателей. Хотя на самом деле правильно сказал один из них, вероятно немного протрезвев: «Не ходите за нами, мы вас никуда не ведем».

Но говоря о моде на блог-творчество, я все-таки была не права, никакая это не мода, потому что мода приходит и уходит. Блог не уйдет, он даже не будет совершенствоваться, он как сорная трава, заполонит собой литературный мир и переживет все, что будет происходить дальше, потому что велика тяга к самовыражению в мировой паутине, потому что они хотят писать, но не собираются ничему учиться и совершенствоваться, чем хуже, тем лучше и больше лайков. Потому что массы диктуют, и такое у нас творчество, такая литература.

А что остается тем, кто знает больше, умеет лучше все делать? Объединиться в тайные общества любителей и ценителей словесности и жить в другом мире, разве не так все эти годы выживала классическая опера, музыка, разве им было легче в мире ди-джеев, правивших балом?

Просто мы столкнулись с этим явлением значительно позднее, и только, мы все еще тешим себя надеждами на то, что самая читающая страна и классика остается классикой. Но иллюзии рано или поздно проходят. И тут два пути – либо уйти в блоги и там начать все сначала – это игра в поддавки, как в шашках, либо заниматься своим делом.

Ну и понятно, что каждый выбирает по себе. Только надо помнить о том, что оттепели, возвращенной литературы больше не будет, ее неуда и некому возвращать, ну только если этому тайному обществу, круг которого очень узок, и туда еще надо добраться таланту и найти своих среди чужих. Но почему-то мне кажется, что игра стоит свеч, не в массовости счастье.

А в остальном, прекрасная маркиза, все хорошо.

Лирическое отступление

И в мире Бродского осенняя прохлада

И в мире Бродского осенняя прохлада,

Там тишина срывается на плач,

И листопад в глуши немого сада,

Какой-то задник, непонятный план,

Где женщина с зелеными глазами,

Босая, над безбрежностью парит,

Седая осень в странной этой драме

О чем-то непонятном говорит.

Кто слышит их, и кто ему внимает,

В печали, забытьи, за час до сна,

И сон во сне он снова воплощает

В безбрежности судьбы и полотна.

Идет по листьям, и спешит на встречу,

И видит ли всю негу и печаль?

Стихов не слышно, их уносит ветер,

И в старом парке им не повстречаться,

Она не королева, боже, правый,

Там есть художник, и к нему спешит.

И только непонятный и лукавый,

Поэт проходит мимо и молчит.

Что это было? Темные аллеи,

И страсть ее к художнику, вдали

Там листья отлетевшие алели,

Они расстались – пленники любви.

С художником ей проще в миг заката,

Поэт к своей Венеции спешит,

И все твердит: – Она не виновата.

Поэму пишет, о любви молчит…

И в замке грез ее портрет пылится,

Как задник той картины роковой,

Кто ведьму знал, и кто в нее влюбился,

Тот потерял и дар свой, и покой.

Ему же словеса всего дороже,

И он боится потерять сей дар,

И гонит нежно так и осторожно

Любимую, и молча смотрит вдаль.

Не ревность правит миром, только лира,

Вершит его печальную судьбу.

И на гондоле, в самом сердце мира

Офелию он встретит лишь в гробу

.

И ужаснется, Гамлета судьбину

Как данность примет чей-то жест, поклон…

Совсем один плывет куда-то мимо,

И рядом усмехается Харон,

Там, в небесах, сияет Беатриче,

Но он не Дант, ему Вергилий мил.

Идет по аду с вечным безразличьем.

И слушает поэта в звоне лир.

Сегодня, в субботнее утро, все как – то совпало, известие о гибели людей в Одессе, и призывы литераторов на сайте занять гражданскую позицию, и вопли о том, а кто они наши авторы-писатели- литераторы, и почему они, собственно, в такое время пишут о кошках и собаках, и не требуют, говорят, направляют правителей на путь истинный.

Но разве для начала не надо уяснить, а кто такие собственно писатели?

Сразу возникает вопрос: должны ли быть хирургами все, кто учится в медицинском.

Вопрос глупый, конечно, а почему с писателями по-другому должно быть? Почему все должны обличать, бичевать, призывать, вести куда-то, понятия не имея куда именно идти… Ведь чаще всего так и бывает… Но даже у Маяковского не очень получилось, хотя старался…

Я понимаю, откуда у этого явления ноги растут, с тех самых пор, когда рабочих и колхозников отправили на рабфак, чтобы они учились писательству, помогали строить социализм. И статью Ленина о партийной литературе, перевернули на свой лад, заявив, что вся литература должна быть партийной, а если хочешь быть писателем, то изволь служить партийной литературе. И именно это требовалось и внедрялось в писательские умы и сердца. Кто мог -служил, обличал, воспевал.