Владимир Рудинский - Мифы о русской эмиграции. Литература русского зарубежья

«Рука майора Громова» вызвала при своем опубликовании в газете весьма интересную полемику, которой стоило бы отвести больше места и времени, чем это было сделано, и в которой мы стоим полностью на стороне автора романа. Вопрос шел о допустимости в русской, и в частности в эмигрантской печати детективного и вообще авантюрного жанра. Аргументы противников Бойкова, очень страстные и раздраженные, удивили нас еще тогда своей неубедительностью. Бесспорно, что сейчас по всему миру детективные романы пишутся и читаются в огромном количестве. Это, впрочем, не явление последнего времени: их успех начался еще в прошлом веке, с романами Конан Дойля и до него с рассказами Эдгара По. Бесспорно и то, что русские эмигранты почти все читают детективные истории по-французски или по-английски, как кто может, и без сомнения читали бы по-русски, если бы такие по-русски были.

Найдутся люди, которые ответят, что подобный род литературы сам по себе является «нездоровым» и «вредным», и что интерес к нему эмиграции есть акт подпадения под гибельное влияние Запада. Оставляя в стороне факт, что тяга к этому виду чтения налицо и в Советской России, где даже не раз делались попытки создания «советского Пинкертона» или «советского Шерлока Холмса», непонятно, почему сочинения Агаты Кристи хуже, чем Франсуазы Саган [55] Франcуаза Саган (Françoise Sagan; наст. имя Куаре [Quoirez]; 1935–2004) – французская писательница, драматург. или Сартра [56] Жан-Поль Шарль Эмар Сартр (Jean-Paul Charles Aymard Sartre; 1905–1980) – французский писатель, драматург, критик, журналист, общественный деятель. Представитель атеистического экзистенциализма. Лауреат Нобелевской премии по литературе (от которой отказался). ? Эти последние входят в сферу психологического романа: но мы думаем, что на впечатлительного читателя, а особенно на молодежь, они действуют в десять раз отрицательнее, чем даже самые низкопробные повествования о приключениях сыщиков и преступников. И между тем, можно бы без труда назвать в эмигрантской литературе произведения, отмеченные печатью того же западного разложения, стоящие на грани порнографии и извращения, и с ними эмигрантская критика мирится; но детективный роман ее почему-то приводит в возмущение.

Другой довод тот, что этого жанра не было в дореволюционной литературе. По здравому смыслу, это ровно ничего не значит, ибо ведь все постепенно меняется, и нельзя законсервировать предрассудки, лишенные какого-либо основания, лишь потому, что они когда-то существовали при совершенно иных условиях, чем нынешние. Но данное рассуждение и само по себе сомнительно. Ибо где лежит грань между детективным и психологическим романом? По форме «Преступление и наказание» и «Братья Карамазовы» было бы справедливо назвать детективными романами; и в свою очередь лучшие из рассказов Честертона ближе к психологическому, чем детективному жанру, и даже Агата Кристи, если взять роман, как «Sad Cypress», или Дороти Сейерс [57] Дороти Ли Сейерс (Dorothy Leigh Sayers; 1893–1957) – английская писательница, драматург, переводчик. Одна из основателей британского Детективного клуба. , если взять ее «Gaudy Night», создали прекрасные образцы психологического анализа.

Тот факт, что в области детективного романа пишется немало халтуры, не может что-либо доказать; пишут ее и во всех других областях. Если пытаться делать общие заключения, надо брать вершины, как Конан Дойль, Эдгар По, Честертон и др.

Ригористы любят еще заводить речь о том, что, мол, наша родина страдает, и мы не должны об этом забывать, и т. п. Но это оружие против Бойкова обратить как раз невозможно, ибо она именно и посвящена изображению ужасов большевизма и борьбы с ним. Можно бы скорее уж наоборот критиковать ее за пропагандное, политическое направление. Но как в эмиграции возражать против перенесения антибольшевистской борьбы в сферу художественной литературы? Полагаем, что это есть явление неизбежное, да и имеющее свои положительные стороны.

Если же разбирать «Руку майора Громова» с чисто литературной точки зрения, легко заметить в этом интересном и легко читающемся романе ряд дефектов, вероятно связанных с тем, что это первая попытка автора в данном жанре, да и тем, что самый этот жанр мало разработан в русской литературе. Пожелаем, чтобы Бойков написал еще вещи в том же роде, и мы уверены, что они будут иметь уже более высокую технику. Покамест же персонажи слишком поверхностно показаны, без настоящего вскрытия их души, их характера, без достаточной индивидуализации. Скажем, идеальный образ Ольги Громовой остается вовсе абстрактным, лишенным конкретных черт; главный герой, Холмин, тоже бледен и неопределенен. Лучше удались почему-то некоторые из второстепенных персонажей, как превосходная буфетчица Дуся, полная жизни и огня. Другие, как чекистский капитан Шелудяк, слишком утрированы. Найдя забавную черту в виде его языка со смесью церковнославянских и блатных выражений, автор чересчур нажал на педали, и вся фигура сделалась неправдоподобной.

Как мы уже указали, роман Николая Кусакова «Всюду жизнь» написан совсем в ином тоне. У Бойкова советский быт показан как фон для увлекательной и исключительной, если не невероятной, интриги, выступая на заднем плане ярко освещенной сцены. У Кусакова наоборот, интрига умышленно сведена к минимуму, упрощена, все сколько-нибудь необычное тщательно устранено, и повествование неумолимо подчинено цели изображения повседневной жизни в СССР. Самое может быть удивительное, это, что он так сумел справиться со своей задачей, что его книга читается безо всякой скуки. Хотя автор и близок к натурализму, и фиксирует, казалось бы, второстепенные житейские мелочи, он наделен той степенью художественного чувства, которая неуклонно мешает ему сказать лишнее и превращает его работу из механической фотографии в картину, с тщательно выписанными деталями, но подчиненную общей идее передать известную идею, выразить известное настроение.

Верность изображения условий подсоветского существования, с его непрерывными трудностями, с его ежечасными унижениями, с его непрестанно давящим страхом, поистине изумительна, и за нее автор заслуживает благодарности и поздравления. Важным фактором его успеха было, несомненно, то, что он всегда четко умеет отделить людей от политического строя, показывает их страдания и мытарства, но не приписывает им каких-нибудь гнусных, специфически советских черт, как это, увы, иногда делается даже русскими зарубежными писателями, не говоря уж об иностранцах. Как это и соответствует действительности, герои Кусакова, жители захолустного города Вождеграда, учителя, служащие, студенты, – настоящие русские люди, не герои, но скромные, честные и отзывчивые по природе, с трудом отстаивающие против глубоко им ненавистного всемогущего режима свою личную жизнь, замыкающиеся в узком кругу семьи и друзей, в котором они только и могут дышать и быть искренними.