Гийом Аполлинер - Критика поэтов. Статьи Гийома Аполлинера об искусстве

В течение некоторого времени ощущалось, что господин Фриез изменился. И если кажется, что он восстановил всё своё спокойствие, нет сомнений в том, что этого не произошло бы, если бы не достойные сожаления сделки с совестью.

Усилие здесь ретроградное.

Не разбогатев во время своих творческих поисков, господин Фриез внезапно прервал их, чтобы напыщенно выставить напоказ свои познания в области живописи, все свои познания, а они не все одинаково хорошего качества. Его картина, помимо этого, изобилует несоответствиями. И, тем не менее, художники, настолько одарённые, как господин Фриез, редки.

В его работе мало глубины. Он представляет нам одним произведением живописи огромных размеров множество живописных произведений, неестественно соединённых друг с другом. И это неуравновешенное расположение отдельных фрагментов картины, помимо всего прочего, подчёркивает поверхностный характер композиции.

Без сомнения, господин Фриез находит резоны для такого подхода в намерении никоим образом не раздробить впечатления, производимого картиной, отдельными её фрагментами. Говорили, что он хотел сделать обобщение, чтобы вывести заключение. Но, по необходимости, это художественное достижение, каким бы значительным оно ни было, не становится от этого менее скороспелым, и оно исключает, из-за кропотливости, которой потребовала эта работа, всякий восторг и всякий героизм.

Этюды господина Марке имеют абсолютно все качества, уже отмечавшиеся у этого художника. Талант господина Марке, по моему мнению, больше, чем он сам думает. И в этой скромности есть некоторая доля смущения. Оно заставляет его, некоторым образом, повторяться, из страха впасть в заблуждение.

У господина де Вламинка чувство радости фламандское. Картина для него как ярмарка с гуляньем. Всё у него смеётся. Теперь в нём открыли вкус к экзотическому, приобретённый им, по-видимому, в неких балаганах ярмарочных праздников. Это пикантно.

Де Вламинк недолго блуждал, прежде чем найти свой путь. Богатство его дарований проявлено. Он щедро их расточает. Его любопытство никогда не бывает удовлетворённым. И современная живопись обязана его искренности и его восхищению несколькими новаторскими приёмами, которые она, не медля, стала выгодно использовать, и будущее которых будет вознаграждающим.

Я не нахожу слов, чтобы определить совершенно французское очарование мадмуазель Мари Лорансен. Не имея ни одного мужского несовершенства, она одарена самым большим из возможных количеством женских качеств. Потому что, не правда ли, самая большая ошибка большинства женщин-художниц: они хотят превзойти мужчин, и в этой попытке они теряют свой вкус и свою грацию.

Ничего подобного нет в работах мадмуазель Лорансен. У неё есть понимание глубоких различий, которые существуют между мужчиной и женщиной: это различие изначальное, различие идеальное. Личность мадмуазель Лорансен вибрирует весельем. Рафинированность – это в её компетенции, и в этой области она свободно эволюционирует.

Женщины создали очень много мифов и очень много божеств, которые не относятся к эвгемеризму. Диана на охоте, Аллегория, Артемис , увлажнённые счастливыми слезами, являются нежными выражениями этой склонности женского разума к детскому и сказочному.

Господин Ван Донген брутально демонстрирует свои огромные аппетиты. Он доволен собою в (окружающем его) смятении, и, кажется, он выражает свои политические убеждения. Это не горечь Мультатули, это, скорее, горячность Фердинанда Домела Ньювенхуиса.

Господин Ван Донген переносит нас к гигантам, разрешающим социальные проблемы с помощью бесстыдства. Он всегда оставляет у нас тяжёлое впечатление. Он бесчестит свои самые благородные и самые прекрасные краски, тратя их на постыдные стороны городской жизни, как ему на это указывают заграницей.

Пребывание в Париже не идёт на пользу господину Ван Донгену.

У господина Пюи есть непринуждённость, гармоничная беспечность, утомлённость, нисколько не надоедающая. Беспечная красавица и Этюд с обнажённой на солнце содержат весьма сладострастные детали в своих объёмах.

Господин Манген стремится, прежде всего, к корректности. Следует похвалить его за то, что он позволяет своему инстинкту себя вести. И если в нём не находят вызывающей удивление оригинальности, в нём обнаруживают, по крайней мере, очень просвещённый талант, желающий нравиться и нравящийся.

Господин Синьяк стал мастером слишком особого искусства, что меня в нём очаровывает. Он сознательно ограничил свои выразительные средства. И, к сожалению, не слишком одарённый чувствительностью, казалось бы, необходимой в данном случае, он достиг, с помощью силы воли и работы, того, чтобы заменить её наблюдением. Это мастер.

Не думаю, чтобы господин Дюфи уже был удовлетворён своими рисунками. Его забота о том, чтобы достичь цели на этом пути, заметна, и можно только поздравить его с этим. Неуверенность господина Дюфи делает ему честь. Мы его скоро обнаружим совершенно трансформировавшимся.

Господин Жирьё имеет не понятно какие намерения. Я спрашиваю себя, не являются ли его картины следствием полученного им плохого совета.

Честное искусство господина Камуана довольно-таки хорошо представлено в Салоне независимых. Но этот художник, кажется, отказался от всякого усилия, от всяких поисков, и я делаю это замечание с чувством сожаления.

Выставка господина Руссо одновременно трогательная и забавная. Этот самоучка имеет врождённый талант художника, который невозможно отрицать, и Гоген восхищался, по-видимому, чернокожими, которых писал Руссо. Но, с другой стороны, Таможеннику слишком недостаёт общей культуры. Нельзя поддаваться его непосредственности. Слишком сильно ощущается, что в ней много случайного и даже смешного.

Анри Руссо не знает ни чего он хочет, ни куда он идёт. Как Альфред Пуссен, незначительный эмигрировавший поэт, Руссо мог бы взмолиться:

И раздражает спокойствие Руссо. У него нет никакого любопытства, он доволен собой, но без гордости. Руссо не следовало становиться художником.

Господин Руо седеет, седеет… Это преждевременная старость? Казалось, что господин Руо прежде всего католик. Здесь присутствуют совершенно все декоративные мотивы завсегдатая конгрегации в защиту вероучения. Светлая или мрачная, живопись господина Руо всегда, по-видимому, предназначена для украшения рабочего кабинета господина аббата Турментена.

Господин Рене Прат по-дилетантски пробует на вкус внешний облик вещей. Он не переводит, используя живописные средства, формы и краски, но, некоторым образом, переносит их на холст. Его сознание не позволяет ему удаляться от самой непосредственной реальности. И никто не может хотеть этого от него, поскольку его дарование живописца идеализирует, помимо его воли, только формы, в гораздо меньшей степени цвета.