Константин Каминский - Электророман Андрея Платонова. Опыт реконструкции

Бросается в глаза, что читатель поначалу ничего не может себе представить в качестве безымянной машины Маркуна. Скорее имеется в виду абстрактный механический принцип передачи силы и энергии. Вместе с тем описание принципа действия машины представляет собой своего рода загадку. Валерий Вьюгин в своих работах подчеркнул влияние, которое жанр фольклорной загадки оказал на поэтику Платонова 152 152 Вьюгин В. Андрей Платонов: поэтика загадки (Очерк становления и эволюции стиля). СПб.: Издательство русского христианского гуманитарного института, 2004. . Любопытно, что Виктор Шкловский привлекает жанр загадки для иллюстрации приема отстранения 153 153 Шкловский В. Искусство как прием // Шкловский В. Собрание сочинений. Т. 1. М.: Новое литературное обозрение, 2018. С. 262–266. Раннее и интенсивное восприятие Платоновым Шкловского хорошо засвидетельствовано. Cм.: Корниенко Н., Шубина Е. (сост.) Андрей Платонов. Воспоминания современников. Материалы к биографии. М.: Современный писатель, 1994. С. 313; Ханзен-Леве А. «Антисексус» Платонова и антигенеративная утопия // Wiener Slawistischer Almanach. 2009. Bd. 63. S. 167–190. Сперва Платонов мог познакомиться с основополагающими текстами формалистической теории в вышедшей в 1919 году книге «Поэтика. Сборники по теории поэтического языка», в которой были и работы Шкловского об остранении и построении сюжета, и статья Эйхенбаума о сказе. Специфика эротической загадки, которую Шкловский в «Искусстве как приеме» эксплицитно приводит для иллюстрации остранения, применяется также и в «Маркуне», как уже показала Анжела Ливингстон. – Livingstone A. A Look at Andrei Platonov’s Science-Fantasy Tales in the Light of his Developing Style // Вигасин А. ( сост. ) Поэтика. История литературы. Лингвистика: Сборник к 70-летию Вячеслава Всеволодовича Иванова. М.: ОГИ, 1999. С. 376. . В «Маркуне» загадка технологического сказа разрешается в следующем абзаце:

Маркун нагнулся над чертежом. Его турбина имела шесть систем спиралей, последовательно сцепленных и последовательно возрастающих по мощности. Следовательно, ускорение будет шестикратным. Вода же будет так расходоваться, что будто работает одна последняя, шестая спираль; это потому, что другие пять спиралей будут работать одной и той же водой 154 154 Платонов А. Маркун. C. 143. .

В основе загадочной машины Маркуна совершенно очевидно лежит механический принцип Архимедова винта, устройства подачи воды на более высокий уровень 155 155 Об историческом контексте этого изобретения, как и о сегодняшних областях применения винтовой помпы, см.: Dalley S., Oleson J. Sennacherib, Archimedes, and the Water Screw: The Context of Invention in the Ancient World // Technology and Culture. 2003. Vol. 44. P. 1–26. . Характерно, что оба механических принципа (рычаг и винт), которые описывают способ действия машины Маркуна, служат переносу силы и преодолению земного тяготения. Таким образом, машина Маркуна способствует в буквальном смысле преодолению механического и энергетического сопротивления и переустройству поверхности земли.

И огнем прошла неожиданная мысль:

– Что если бы найти металл с бесконечной способностью прочного сопротивления, бесконечной крепости. Но такой металл есть: он просто один из видов мировой энергии, вылитый в форму противодействия. Это вытекает из общего закона бесконечных возможностей сил и их форм. Но тогда моя машина – пасть, в которой может исчезнуть вся вселенная в мгновение, принять в ней новый образ, который еще и еще раз я пропущу через спирали мотора. Я построю турбину с квадратным, кубическим возрастанием мощности, я спущу в жерло моей машины южный теплый океан и перекачаю его на полюсы. Пусть все цветет, во всем дрожит радость бесконечности, упоение своим всемогуществом 156 156 Платонов А. Маркун. C. 143. .

Тут впервые в прозе Платонова появляется космогоническая риторика Пролеткульта, ранее используемая им в публицистике. Игорь Чубаров в своей каталогизации «литературных» машин Платонова указал на то, что платоновские метафоры машин постоянно обращены на переустройство мира посредством преобразования (литературного) языка 157 157 Чубаров И. «Литературные» машины Андрея Платонова // Логос. 2010. № 74. C. 90–111. . Тут же представление об этой автопоэтической машине вызывает у Маркуна мегаломанические фантазии господства над миром, которые обусловлены медийно-семантическими эффектами (литературного) письма: посредством того солипсистского опыта самоконфронтации и индивидуации, которому подвергаются пишущие и читающие (Онг) и чья высокая степень герменевтической открытости в конечном счете несовместима с коллективистским, социалистическим этосом 158 158 Murašov J. Schrift und Macht in den 1920er und 1930er Jahren der sowjetischen Kultur. Zur Medienanthropologie des Sozialistischen Realismus // Murašov J., Liptak T. (Hg.) Schrift und Macht. Zur sowjetischen Literatur der 1920er und 30er Jahre. Köln: Böhlau, 2012. S. 3. .

Как только Маркун переходит от планирования своей машины к ее пуску в производство во второй части рассказа, исчезают мотивы письменности вместе с зимним ландшафтом и одиночеством героя. Такое развитие коннотируется метапоэтически как преодоление медиальности и открытие социальной непосредственности. Маркун обретает себя в эмоциональной коммуникации и социальных аффектах: сострадании (к слепому ребенку соседки) и вожделении (к увиденной издали девушке).

Раз он полдня сгружал на станции дрова из вагона, а на заработанные деньги купил красную погремушку ребенку-слепцу, который жил у соседей в сарае, куда запирала его мать, чтобы он не убежал и не убился, когда она уходила на работу. <���…> Чуть была видна избушка лесного сторожа. К ней подходила девушка и маячила в синем сумраке красноватой юбкой. Она махала рукой. Должно быть, кликала кого из лесу, кричала мягкою грудью, ласково и протяжно, и улыбалась 159 159 Платонов А. Маркун. C. 145. .

Отчетливее всего преображение образа Маркуна становится, если его зимние фантазии о всемогущей машине («Пусть все цветет, во всем дрожит радость бесконечности, упоение своим всемогуществом») сравнить с его весенними чувствами: «Сердце горело любовью, он худел и гас от восторга быть ниже и хуже каждого человека» 160 160 Там же. C. 144. . Эти маниакальные психологические качели между самовозвышением и самоуничижением указывают на внутреннее расщепление в самовосприятии героя. Маркун – шизоидный субъект. Оба агрегатных состояния конституирования его субъективности – всемогущество и бессилие (омнипотентность / импотентность) – функционируют при этом как проводящие средства для токов вожделения. Машина, которую изобретает Маркун, оказывается «машиной желания» в духе шизоанализа Жиля Делёза и Феликса Гваттари.

Эта машина способна высвободить его из репрессивных структур семьи (Маркун посвящает себя конструированию машины, чтобы блокировать сострадание к больному брату) и дает ему возможность присоединения к социальной машине. Его страстное желание создает в качестве продуктивной силы машину желания любви к дальнему и господства над миром, которая в свою очередь проецирует реальное, эротическое желание любви к ближнему и его подчинения 161 161 В этом смысле изобретательский и производительный порыв Маркуна сводится к конструкции субъективности, которую можно разместить в сцеплении механизмов желания. «Сокращение остатков или недоимки образует третий перелом машины желания. Он производит наряду с машиной как бы в качестве ее придатка – субъект». – Deleuze G., Guattari F. Anti-Ödipus. Kapitalismus und Schizophrenie I. Frankfurt am Main: Suhrkamp, 1979. S. 52. .