Константин Каминский - Электророман Андрея Платонова. Опыт реконструкции

Благодаря антропо- и зооморфным метафорам доминирующий техно-акустический поток повествования прерывается вторжением человеческого голоса, который обращается к рассказчику по имени: «Илюш, а Илюш! <���…> обращаются ко мне» 32 32 Там же. С. 137. . Акустическая помеха возвещает о нарушении в производственном процессе, которое выделяет рассказчика из коллективного рабочего процесса и как бы объективирует его голос. Умолкание машин, дефект в электромоторе дает рассказчику возможность для самоописания как молодого разнорабочего, оснащенного техническими знаниями: «Я иногда исправлял небольшие поломки в машинах» 33 33 Там же. С. 138. . Так Платонов открывает продуктивный прием генерирования действия и сюжета: сбой в электрике (прерывание тока) мотивирует сюжетный поворот в потоке повествования.

Рассказчик устраняет неполадку, и безупречный ход производства приносит тоскливую мечту о природной идиллии («У меня мучительно сжалось сердце и страстно захотелось в поле – к птицам» 34 34 Там же. ), которую подавляют чувственные впечатления рабочего процесса: «Льется жидкий металл, фыркая и шипя, ослепляя нестерпимо, ярче солнца» 35 35 Там же. . Интенсивное описание коллективного рабочего действия подкрепляет самоописание рассказчика как социального субъекта и описание работы как процесса коммуникации в социальном окружении, состоящем из старого, полуослепшего рабочего Игната, который заклинает демонические силы доменной печи: «– Ну-ну, стерва, ну-ну, растяпа черт, поговори у меня, поговори! – Игнат подвинчивал нефти и подбадривал фыркающее пламя» 36 36 Там же. , и Вани, молодого напарника рассказчика.

Кульминацию рассказа образует производственная катастрофа. Вследствие хозяйственных мероприятий фабричного руководства вода попадает в плавильный тигель, и взрыв водяного пара разбрызгивает жидкий чугун, при этом Ваня убит, а Игнат покалечен. Знаменательно при описании аварии нарративно-медиальное напряжение между акустическим восприятием исправного электромотора: «Я подошел, не зная зачем, к мотору, посмотрел на измеритель числа оборотов и прислушался. Машина работала чудесно» 37 37 Там же. и визуальным восприятием взрыва водяного пара: «Я на мгновение увидел белый огненный бич, рванувшийся высоко из нашей печи» 38 38 Там же. . Рассказчик инстинктивно прерывает электропитание, препятствуя дальнейшим разрушениям. Но неуправляемый пар уже развязал инфернальные силы жидкого металла и спровоцировал вторжение зверской природы в производственный процесс: «Как гады, побеждающие и свободные, они дерзко и вызывающе раскинулись на железном полу во властных изгибах, оставляя на черном далеком потолке и балках беловатые отсветы – свои отражения» 39 39 Там же. С. 139. . Через полчаса после аварии предприятие опять заработало.

Броскость зооморфной и демонологической метафорики при описании производственного процесса и аварии недвусмысленно отсылает нас к ускоренному силой пара переходу организации труда от мануфактуры к фабрике в «Капитале» Карла Маркса 40 40 Отличное знание Маркса Платоновым подчеркивал его друг и ментор, партийный функционер Георгий Литвин-Молотов, когда в 1920 году рекомендовал его в коммунистическую партию. – Ласунский О. Житель родного города. Воронежские годы Андрея Платонова, 1899–1926. Воронеж: Центр духовного возрождения Черноземного края, 2007. С. 152. .

В расчлененной системе рабочих машин, получающих свое движение через посредство передаточных механизмов от одного центрального автомата, машинное производство приобретает свой наиболее развитый вид. На место отдельной машины приходит это механическое чудовище, тело которого занимает целые фабричные здания и демоническая сила которого, сначала скрытая в почти торжественно-размеренных движениях его исполинских членов, прорывается в лихорадочно-бешеной пляске его бесчисленных собственно рабочих органов 41 41 Маркс К. Капитал. Критика политической экономии // Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. Т. 23. М.: Государственное издательство политической литературы, 1960. C. 393. .

Адские условия механизированного производственного процесса, риторически нагнетаемые Марксом, также охотно использовались пропагандистами электрификации в качестве негативной проекции, чтобы наглядно продемонстрировать преимущества электричества в сравнении с силой пара. Как пишет Хельмут Летен в отношении «Рабочего» (1932) Эрнста Юнгера, он один из первых писателей, который в своем анализе общества выдвигает в центр модель электрической сети – не впадая в культурно-критические ламентации. «Паровая машина», как модель психологически ориентированной литературы XIX века, устраняется 42 42 Lethen H. Die elektrische Flosse des Leviathan. Ernst Jüngers Elektrizität // Emmerich W. (Hg.) Der Technik-Diskurs in der Hitler-Stalin Ära. Stuttgart: Metzler, 1995. S. 15–27, 24. . В платоновском «Очередном» это устранение прочерчивается уже тем, что электричество выступает здесь как модель чувственно-физиологически ориентированной литературы. Погибший от взрыва напарник Ваня введен в рассказ с полуобнаженным телом как радостный «слушатель» рабочего процесса: «Полуголые, мы хохотали и обливались водой, рассказывали, думали – и слушали нескончаемую, глухую, связавшую начало с концом песнь машин…» 43 43 Платонов А. Очередной. С. 138.

Тем самым на медийно-семантическом уровне рассказа визуально коннотированный взрыв пара противостоит акустически коннотированному электрическому замыканию – именно такое развитие Маршалл Маклюэн констатировал для распространения радио. «Власть радио вернуть людей в племенное сообщество равносильна почти мгновенному обращению индивидуализма в коллективизм» 44 44 McLuhan M. Die magischen Kanäle (Understanding Media). Düsseldorf: Econ, 1970. S. 331. . Схожее развитие отражается на уровне повествовательной техники и в «Очередном» : слушая шум электромотора, рассказчик растворяется в производственном процессе; но стоит электричеству смолкнуть, как из полифонии коллективного рабочего процесса выступает индивидуальный рассказчик 45 45 Смена буржуазного индивидуума социальным типом рабочего – один из центральных ходов мысли в «Рабочем» Юнгера: «Индивидуум, чтобы утвердить идентичность собственного Я, склоняется к ценностям, которые его отличают, – то есть к своей индивидуальности. Противоположный тип стремится обнаружить признаки, заложенные вне его отдельного существования». – Jünger E. Der Arbeiter. Herrschaft und Gestalt // Jünger E. Sämtliche Werke, Bd. 8. Stuttgart: Klett-Cota, 1981. S. 148. Надиндивидуальность рабочего делает отдельного человека заменимым внутри рабочего процесса, как это изображено в платоновском «Очередном», хотя и с пессимистическим подтекстом. Юнгеровский «Рабочий» оказывается конструктивной рамкой для интерпретации раннесоветского дискурса потому, что речь здесь идет о позднем реимпорте идей Пролеткульта в немецкий национал-большевистский контекст. Многие из основных идей Пролеткульта могут в свою очередь восходить к работе Рихарда Вагнера «Искусство и революция» (1848), русский перевод которой с предисловием наркома образования Анатолия Луначарского вышел в 1918 году. .