Михаил Вайскопф - Писатель Сталин. Язык, приемы, сюжеты

«Назначить Революцию в Германии на 9 ноября» // Источник. Документы русской истории. Приложение к российскому историческому журналу «Родина». Вестник Архива Президента РФ. 1995. № 5. С. 117–118. (Отдельная пагинация.)

Еще раньше, той же ночью, со 2 на 3 июля, он по совету военных приказал переправить ленинскую мумию в Сибирь. См.: Лопухин Ю. М. Болезнь, смерть и бальзамирование В. И. Ленина: Правда и мифы. М., 1997. С. 118.

Ср.: «На эти „братья и сестры“ тогда обратили внимание многие. В них слышалось нечто традиционно-российское, православное, душевное» ( Громов Е. Указ. соч. С. 320). Примерно так же оценили текст западные историки – например, Иэн Грей. «Это была историческая речь, – проникновенно пишет он, – лишенная риторики, взывающая к национальной гордости народа и коренному русскому инстинкту – защищать свою родину. Он говорил как друг и как вождь, и в речи была та уверенность, которой все ждали от него <���…> „Товарищи, граждане, братья и сестры…“ – таковы были первые его слова. Они разительно отличались от его обычной формы обращения и вмиг сплотили аудиторию с ним воедино <���…> Временами Сталин преувеличивал и оправдывался, но не скрывал правду» ( Grey I . Stalin; Man of History. London, 1979. Р. 329).

Сталин И. Соч. Т. 18. С. 310. Тем не менее Сталин иногда посылает «братский привет» и подвластным ему гражданам, собирающим деньги на боевую технику, о чем свидетельствует его благодарственная телеграмма тамбовским колхозникам. – Там же. С. 308.

Цит. по: Андреева Е. Генерал Власов и Русское освободительное движение. Приложение 3. London, 1990. С. 339. Кстати, это далеко не единственный пример того воздействия, какое сталинская риторика оказывала на власовское движение, ментально соприродное советскому режиму. Штрик-Штрикфельд приводит рассказ видного деятеля РОД, Жиленкова (который, ко всему прочему, был еще и редактором Манифеста), о его встрече с Геббельсом в начале 1945 года. Когда тот ввернул, что РОД можно было бы «распустить, если бы члены его вздумали повернуть против Третьего рейха, Жиленков как бы резко изменил тему разговора и спросил Геббельса, кто открыл Америку? И терпеливо ждал, пока Геббельс не сказал, что Колумб. – Да, – сказал тогда Жиленков. – Колумб открыл Америку. И Америка существует. А попробуйте, господин министр, теперь закрыть Америку? То же и с Русским освободительным движением» ( Штрик-Штрикфельд В. Против Сталина и Гитлера: Генерал Власов и Русское освободительное движение. Frankfurt/M., 1975. С. 173). Нацист, посрамленный Жиленковым, не знал, что этот комиссар (и бывший секретарь одного из московских райкомов) всего лишь приспособил к новым условиям отрывок из доклада Сталина «О проекте Конституции» (1936), где, высмеивая антисоветские выпады германского официоза, тот сопоставил их с резолюцией щедринского бюрократа: «Закрыть снова Америку!»

Большевистское руководство. Переписка. 1912–1927. С. 71.

Можно, наконец, сослаться и на прямое свидетельство самих адресатов, обретавшихся по другую сторону фронта: «Советская пропаганда называла население „братьями и сестрами во временно занятых немцами областях“. В этом названии было больше поэзии, чем истинного отношения советского правительства к оставшейся у немцев части народа. На практике советская политика рассматривала этих братьев и сестер как лютых врагов. Против них главным образом, чаще, чем против немцев, и направлено было оружие партизан» ( Казанцев Л. Третья сила: История одной попытки. Frankfurt/M., 1974. С. 212). Симптоматично, во всяком случае, что в составлении июльской речи Сталину помогал не кто иной, как Вышинский, известный своими юридическими достижениями. См.: Усачев И. Последняя роль (Воспоминания дипломатов) // Инквизитор: Сталинский прокурор Вышинский / Сост. и общ. ред. О. Е. Кутафина. М., 1992. С. 365–366.

См. очень дельный разбор этого вопроса у Волкогонова, который аргументированно связывает его с семинаристскими пристрастиями Сталина (Указ. соч. Кн. II. Ч. 2. С. 139–140). Историю полемики вокруг «социализма в одной стране» и сталинских колебаний см. также у Валентинова: Неизвестный Ленин. С. 81. Там же, с. 78, говорится о том, что инициатором этой теории «был Рыков, поддержанный Бухариным, а не Сталин» (были, однако, предшественники и у Рыкова).

Сталин, Каганович. Переписка. 1931–1936. М., 2001. С. 210.

Об общебольшевистских предпосылках этой диалектики см.: Vihavainen T. The Inner Adversary: The Struggle against Moral Mission of the Russian Intelligentsia: Washington, DC: New Academia Publishing, 2006. P. 214.

Ср. во введении к инквизиторскому трактату (1487): «В наше время, когда вечер мира клонится к полному закату, старое зло <���…> особенно отвратительным образом проявляет себя, так как в своем великом гневе чувствует, что в его распоряжении осталось мало времени». – Шпренгер Я., Инститорис Г . Молот ведьм. М., 1990. С. 63. Впервые русский период был издан как раз во время «обострения», в 1930 году, – вскоре после Шахтинского дела и накануне процесса Промпартии.

Уже в январе 1938 года Сталин спрашивает Ежова: «Что сделано по выявлению и аресту всех иранцев в Баку и в Азербайджане?» – Сталин И . Соч. Т. 18. С. 145. Об этой депортации см.: Полян П . Не по своей воле… История и география принудительных миграций в СССР. М.: ОГИ–Мемориал, 2001. С. 94.

Курляндский И. А. Указ. соч. С. 52.

Правда. 1939. 1 ноября.

Цит. по: Другая война: 1939–1945 / Под общ. ред. Ю. Н. Афанасьева. М., 1996. С. 23.

См.: Жуков Ю . Сталин: Тайны власти. М., 2005. С. 98–99.

«Гитлер понимает, что мы ведем дело к тому, чтобы дать ему по затылку», – написал тогда Вишневский в своем дневнике. – Другая война: 1939–1945. С. 23.

Ганелин Р. Ш. Указ. соч. С. 191.

В виде исключения позволю себе здесь сослаться на очень толковую и содержательную статью «Иранская операция» в Википедии. Общую же библиографию по предыстории и истории Второй мировой войны я опускаю ввиду ее несметного изобилия и из уважения к читателю, который и без меня может в ней ориентироваться.

См.: Агабеков Г. С. ЧК за работой. Берлин: Стрела, 1931 (Репринтное издание Я. Вайскопфа. Иерусалим, 1983). С. 178 и след.

Невежин В. А. Застольные речи Сталина. С. 247–266. Согласно воспоминаниям Н. Вирты, не пропущенным, впрочем, к публикации, Сталин тогда же сказал: «Я буду жить до тех пор, пока все славяне – поляки, болгары, чехи, словаки, словены, сербы – будут с нами!» – Там же. С. 268–269. Безусловно, теперь неуместным вождю показалось как само ограничение, налагаемое им на собственную жизнь («до тех пор, пока…»), так и панегирик славянам, включая словенов и сербов, не слишком актуальный на фоне отношений с Тито. См. также: Невежин В . Застолья Иосифа Сталина. Кн. 1. Большие кремлевские приемы. М., 2011. С. 309–327.