Иннокентий Анненский - О современном лиризме

Вот первая:

Вы подумаете, пожалуй, бегло скользнув глазами по этой пьесе, что перед вами лишь одно из общих лирических мест.

Так люди, плохо знающие по-французски, никогда не оценят ни тонкой и мудрой работы, ни многовековой культурности верленовского романса.

В действительности, перед нами — более, чем тонкая работа пера, Я думаю, что этот иронический натуралист — кто бы это подумал про Маковского? — положил перо, признав себя не в силах примирить свой безмолвный рай с тем самым городом, в котором с такой радостью он купает свою жизнь и где глаз эстетика любит не только открывать старое, но угадывать и еще неоформившуюся новизну.

Вторая разгадка, пожалуй, — это стихотворение «Speculum Dianae». [141] Зеркало Дианы (лат.). «Speculum Dianae». — Собр. стихов, с. 112 («Как бледный сапфир в изумрудной оправе…»). И в самом деле — с какой стати тут ритмы и рифмы? И разве же они часто — не один балласт для жадной и гибкой мысли критика?

От замолчавшего поэта прямой переход к певцу неумолчному. Он не встретил еще и тридцатой весны, Андрей Белый (раскрытый самим автором псевдоним Б. Н. Бугаева), [142] См. «Книгу о русских поэтах» М. Гофмана, с. 137, автограф. [Гофман]. — Книга о русских поэтах последнего десятилетия. Под ред. М. Гофмана. М. — СПб., изд. т-ва М. Вольфа, 1909. а вышло уже три его сборника стихов, и два из них очень большие. [143] Андрей Белый (Борис Николаевич Бугаев, 1880–1934) — поэт, прозаик, теоретик символизма;…вышло уже три его сборника стихов и два из них очень большие. — В 1909 г. А. Белым были изданы следующие сборники стихов: 1) Золото в лазури. Стихи. М. 1904; 2) Урна. Стихотворения. М., 1909; 3) Пепел. СПб., 1909.

Натура богато одаренная, Белый просто не знает, которой из своих муз ему лишний раз улыбнуться. Кант ревнует его к поэзии. Поэзия к музыке. Тряское шоссе к индийскому символу. Валерий Брюсов хочет поменяться с ним посохами, [144] … Валерий Брюсов хочет поменяться с ним посохами… — См. стихотворение В. Брюсова «Андрею Белому» («Тебе дарю я жезл змеиный, / Беру твой посох костяной…») — Вн, с. 139; ответ А. Белого — «Встреча» («Урна», с. 20–21). и сама Зинаида Николаевна Гиппиус разрешила ему тему его четвертой симфонии. [145] …тему его четвертой симфонии. — Белый А. Кубок метелей. Четвертая симфония. М., 1908, посвящение к этой книге. Критика и теория творчества (статьи о символизме) идут так — между делом. И любуешься на эту юношески смелую постройку жизни. И страшно порою становится за Андрея Белого. Господи, когда же этот человек думает? и когда он успевает жечь и разбивать свои создания?

В мою задачу не входят симфонии и прочая проза Белого, но и в стихах я все еще как-то не разберусь, а изучал их, видит бог, прилежно. Многое нравится… но нельзя не видеть и какой-то растерянности поэта, а потом… этот несчастный телеграфист с женой, которая «болеет боком»… [146] Этот несчастный телеграфист с женой, которая «болеет боком»… — «Телеграфист» («Пепел», с. 22). Живое сердце, отзывчивое, горячее, так и рвется наружу, слезы кипят (прочитайте в «Пепле» «Из окна вагона», с. 21). Жалеешь человека, любишь человека, но за поэта порою становится обидно.

Те же «жестокие, желтые очи» находим и у кабаков. («Отчаяние». «Пепел», с. 13)

А как вам покажутся такие стихи?

Это написано в 1908 г., и я выписываю стихи из лирической пьесы «Признание».

Но я люблю у Андрея Белого жанр. Здесь он — настоящий мастер. Вот пьеса «Мать». Тема старая, еще некрасовская:

Теперь посмотрите, что делает из этой темы поэт искусственной жизни:

Досаждают немножко упорные шероховатости языка (родительный падеж имени прямо после В — этого нет ни в народной речи, ни в нашей лучшей поэзии). Но пьеса так удивительно колоритна. Она так — по-своему — изящно символична.

У Виктора Гофмана (издал одну «Книгу вступлений») [151] Гофман Виктор Викторович (1884–1911) — поэт, испытал влияние К. Бальмонта и других символистов. Далее рассматривается его сборник: Книга вступлений. Лирика. 1902–1904. М., [1904]. есть нечто в этом же роде — его «В коляске» (с. 39 сл.). Пьеса эта, как бы примыкающая к предыдущей по содержанию, кажется, хорошо известна публике, и я лишь бегло ее напомню.

Виктор Гофман — птенец гнезда Бальмонта. Он часто читал, очевидно как и все мы, впрочем, его «Дрожащие ступени». [152] Дрожащие ступени… — из книги К. Бальмонта «В безбрежности». Вот самый жанр: