Дмитрий Мережковский - Данте

«Бог поставил человеку две цели: счастье в жизни земной… знаменуемое раем земным, и вечное блаженство… в созерцании лица Божия… знаменуемое раем небесным. К этим двум целям должно идти двумя различными путями: к первой — через философию, ко второй — через духовное знание». [816] Conv. IV, 7. Главное здесь то, что эти два пути различны, diversa: хотя и рядом идут, но никогда не сходятся, как две параллельные линии. Надвое должно человеку разделиться, разорваться, чтобы идти по двум разным путям вместе или то по одному, то по другому: жить в мире, как будто нет Бога, и в Боге, как будто нет мира. Этого последнего страшного вывода Данте не делает, но кажется иногда, смутно чувствует его неизбежность, — оттого и мучается так.

Двум господам никто служить не может, ибо или одного будет любить, а другого ненавидеть; или одному станет усердствовать, а другому нерадеть. (Мт. 6, 24.)

Это он забыл, а если помнит, то, может быть, утешает себя тем, что служит не двум господам, а одному на двух разных путях, ведущих к двум разным целям. В «Пире» идет он только по одному из этих двух путей, — знанию, к одной из этих двух целей, — «раю земному», невольно или нарочно закрывая глаза на другой путь — веры — к другой цели — «раю небесному»; видит ясно «последнее совершенство души человеческой» только в мысли, рождающей знание, а на чувство, рождающее веру, закрывает глаза.

«Жить, значит, для животных, чувствовать, а для человека, мыслить». Жить, не пользуясь разумом (как «высшим благом»), для человека, «все равно, что быть мертвым». [817] Conv. I, 1. Но если так, то не мертвы ли все, живущие «безумием креста», по слову Павла? Данте не спрашивает себя об этом здесь, в «Пире», на линии Знания; спросит только на другой, параллельной линии — Веры, — в «Божественной комедии».

Все, кроме знания, — «скотская пища, трава и желуди». — «О, блаженны те немногие, кто возлежит за этою трапезою, где вкушается ангельский хлеб». [818] Actus. В. Francisa, ed. Sabatter, p. 183 — Opuscula. S. Francisci, p. 66 — M. Beaufreton. S. François d'Assise (1925), p. 41 — Thomas da Celano. Vita secunda II, 71. Что же значит: «мудрость мудрецов погублю и разум разумных отвергну» (1 Кор. 1, 19), — знание — знающих? Данте не спрашивает себя и об этом; но что подумал бы он, или почувствовал, если бы кто-нибудь напомнил ему, бывшему ученику св. Франциска Ассизского, носившему пояс-веревку Нищих Братьев, что в том самом городе Болонье, где, вероятно, он пишет или готовит «Пир», — в 1307 году, сто лет назад, св. Франциск проклял ученого брата, основавшего там богословскую школу, за то, что этим, будто бы, «разрушалось все Братство Нищих»? [819] См. сноску выше. Что почувствовал бы Данте, если бы кто-нибудь напомнил ему эти страшные или только непонятные для нас слова в Уставе Братства (1223 г.): «Кто из братьев не знает грамоты, тот не должен ей учиться», — «Кто не умеет читать… тем самим учиться и других учить мы запрещаем». [820] См. сноску выше. Нужно было св. Франциску от всего обнажиться духом, так же, как телом, — мнимое знание «надутых гордыней», схоластиков убить, чтобы истинное знание родить: «Я знаю только одно — нищего Христа и распятого; мне больше ничего не нужно». [821] Conv. IV, 23.

Нет никакого сомнения, что Франциск отшатнулся бы с отвращением и ужасом от «ангельского хлеба» Дантова «Пира» и предпочел бы ему «скотскую пищу — траву и желуди». Кто же прав, Данте или Франциск? или оба не правы? Это все еще не решенный и даже не услышанный в Церкви вопрос. Может быть, и Данте его не решил, но первый, или один из первых, услышал.

К Данте, в «Пире», ближе св. Франциска «почти божественный дух» Аристотеля, ingegno quasi divino. — «Жизни нашей учитель есть Аристотель». [822] IV, 6. Если так, кто же Христос? «Я есмь путь и истина и жизнь», — кажется иногда, что это мог бы сказать в «Пире» Аристотель, а не Христос. Мнение Аристотеля для Данте — «как бы вселенское, католическое учение Церкви, quasi cattolica opinionе». [823] Papini, p. 162 — M. Scherillo. Alcuni capitoli (1896), p. 487. Если оно не выше Евангелия, то рядом с ним. [824] Inf. XI, 81. К «Аду» и здесь ближе «Пир», чем это кажется на первый взгляд. Внутреннее зодчество «Ада» — усиление казней по нисходящим кругам — соответствует не Нагорной проповеди, а «Этике» Аристотеля. Очень знаменательна в устах Вергилия ссылка на Аристотелеву — Дантову «Этику»:

Не только, впрочем, у грешного Данте, но и у святого Фомы Аквинского, великого столпа католической Церкви, — тот же уклон мысли — от Христа к Аристотелю. [826] Purg. I, 71. Здесь, может быть, отшатнулся бы св. Франциск Ассизский и от св. Фомы, с таким же ужасом, как от грешного Данте.

Сторожу земного рая в Чистилище, самоубийце Катону, говорит Виргилий о Данте:

Вечно будет людям памятна «жертва несказанная суровейшего подвижника свободы, Марка Катона… Чтобы в мире зажечь к ней любовь, он лучше хотел умереть, чем жить рабом». [828] Conv. IV, 28.

— «О, святейший дух Катона! кто посмел бы о тебе говорить?» [829] De tribus impostoribus — Epistola sine titulo.

— «В ком из людей образ Божий явлен больше, чем в Катоне?» — скажет Данте, в «Пире», забыв о христианских святых и подвижниках так, как будто никогда никакого христианства и на свете не было.

Первого учителя безбожного и богопротивного знания, Аверроэса, обличавшего «Трех Обманщиков», Моисея, Христа, Магомета [830] См. сноску выше. и «лаявшего на Господа, как бешеный пес», [831] Inf. IV, 112. Данте увидит, вместе с Орфеем, Эмпедоклом, Сократом, Сенекой и другими великими учителями древности, в ясной области Лимбов, Элизиуме святых язычников:

Церковью осужденный за ересь ученик Аверроэса — Антихриста, теолог Сигер Брабантский (1226–1284), начал первый учить в Париже, на улице Соломы, близ Сорбонны, где Данте мог слышать его, — о двух несоединимо-параллельных путях Веры и Знания, доказывая в блестящей игре силлогизмов, что бытие Бога, загробную жизнь, Искупление и прочие святейшие истины веры он вынужден принять, как христианин, но должен отвергнуть, как философ. [833] Par. X, 136. Данте увидит его в четвертом небе Солнца, в сонме великих учителей Церкви, рядом с обличавшим его в ереси, св. Фомой Аквинским; тот на него Данте и укажет: