Борис Стругацкий - Полдень, XXI век. Журнал Бориса Стругацкого. 2010. № 2

Работа идёт споро. Мои щетинки превратились в зубья, а внутри ручки словно работает батарейка. Пыль стоит столбом, но, считаю, овчинка стоит выделки. К тому же, щекочет мысль о Венике.

Если вдруг окажется, что никакого Веника за стеною нет… А что там есть — другая щётка? Значит, будем искать бабая на пару.

Сегодня в полночь зацвёл зелёный ёжик.

Огненно-красный цветок пах лекарством.

Такой красоты я не видела никогда! Может, это знак?

Я так разволновалась, что и сама не заметила, как съела его вместе с глиняным горшком. Так, ничего особенного, но глиняные осколки до сих пор торчат поперёк щетинок.

Вот и у прежней Хозяюшки всегда что-нибудь или кто-нибудь да стоял поперёк горла.

Чувствую, работа идёт к концу, стенка истончилась, но людских голосов по ту сторону не слышно. Куда подевались двуногие?..

Я удивлена. Знаете детские секретики? Ну, те самые, что ещё прячут под стёклышко, а сверху присыпают землицей, чтобы флёр таинственности витал над местом ребячьего клада.

Так вот, сегодня я случайно обнаружила нечто подобное за стеной, которая истончилась настолько, что, если прижаться щетинками и сосредоточиться, то можно увидеть тени. Они шепчутся.

Нет, я всё ещё в здравом уме. Поэт, конечно, во мне умер… и не один. От одиночества я стала сентиментальной. Там за стеной, куда рвётся моя душа, ничего нет, только прихваченные морозом кроны вековых лип скрипят на ветру.

Вы думаете, я прекратила работы? Смирилась? — Дудки! Я своих решений не меняю! Перепланировке быть! И шики-шик всем вам!

Мебель в квартире, стены, потолки — всё словно присыпано мукой, — это цементная пыль. И самое удивительное, я перестала на неё реагировать, попросту, не замечаю.

Нынешней ночью, когда я медитировала на лунный свет, что-то случилось с домом — девятиэтажку тряхнуло? Дом словно горько вздохнул, но отчего тогда запели фужеры в буфете?

Утром обнаружила — по стене пошла трещина, она как рваная рана на теле зажившегося старика, не кровит, но сквозь неё зияет смерть.

Сквозь трещину в стене я вижу больших чёрных птиц.

Горько осознавать — вместе с теплом из нашего дома уходит жизнь.

К вечеру в комнату слетелись любопытные снежинки. Приземлились на листья прихваченного морозом фикуса.

Думала, растают. Нет.

Обои отсырели.

На окнах вытканы причудливые узоры — иней.

Я созерцаю. Знаю, конец близок. Но будет ли он началом? Холод убил эмоции. Я теперь Щётка-философ. Что дальше? Мусорный контейнер, свалка, жизнь на дне?.. Так ли уж она плоха? Что я знаю о ней? Ничего, чтобы терять от паники щетинки. Что она принесёт? Новые вкусы, новые запахи, новые встречи…

…Всё, что угодно, — только не забвение.

Я падаю в бездну.

Пыль.

Грохот.

Темнота.

Больно терять своих близких.

Я умею плакать… оказывается.

Щетинки побелели. Это не пыль и не страх. Просто я поседела.

Все чудесные флакончики, что соседствовали со мною в ванной, разбились. Все, до единого. Несправедливо. Но не стоит бояться полётов, потому что смерти нет. Теперь я знаю это точно.

Из чудесных осколков друзей я сделаю свой маленький секретик. И когда-нибудь, кто-нибудь, возможно, его раскопает. И узнает правду о нас.

Из сводки вечерних новостей

города Карманова от 28 февраля сего года:

Сегодня, в шесть тридцать утра, обрушился девятиэтажный жилой дом на улице Роз. Ведутся спасательные работы. Предположительные причины трагедии — утечка бытового газа, не исключена версия теракта…

Шики-ши, ши, ши.

Шики, ши…

— Звучи, моя песня, в ночи.

Россияне, далекие от реальной космонавтики, черпают информацию о ней преимущественно из средств массовой информации — например, из программы телевизионных новостей. Журналисты же, которые в большинстве своем имеют весьма поверхностные знания в этой области, склонны к гиперболизации достижений и замалчиванию проблем. Их энтузиазм проистекает даже не из того, что в ракетно-космической отрасли не принято выносить сор из избы, а из того, что величественность самого дела (освоение Вселенной — что может быть величественнее?!) зачастую подавляет здоровую критичность мышления. В итоге любой успех преподносится как событие всемирного масштаба (и это действительно так!), а любой провал как незначительный частный случай, связанный с трудностями финансирования (а вот это требует осмысления).

Возьмем, к примеру, межпланетные полеты. В июле 2009 года, включив телевизор, гражданин России мог в очередной раз преисполниться гордостью за свою великую державу, некогда запустившую в космос спутник и Гагарина: закончился 105-дневный полет международной экспедиции на Марс, проведенный под эгидой Роскосмоса и РАН, шесть космических путешественников вернулись на Землю и чувствуют себя хорошо. Фантастика? Нет, реальность! И телезритель ощущает себя удовлетворенным, ведь получается: мы опять впереди планеты всей, делаем что-то уникальное, ориентированное на будущее.

Но достаточно вслушаться в это сообщение, чтобы понять: здесь далеко не всё так чисто и красиво, как вещают нам с телеэкрана. На Марс, разумеется, никто не летал. Речь идет о почти четырехмесячном заключении в изолированном макете межпланетного корабля, которому подвергли группу добровольцев специалисты Института медико-биологических проблем (ИМБП РАН). Ученые провели на испытуемых массу экспериментов с целью приобретения практического опыта для подготовки к реальному полету на Марс. На следующем этапе программы исследований, получившей название «Марс-500», добровольцев предполагается посадить в макет на более длительный срок — на 520 суток, что точно соответствует продолжительности реальной экспедиции на красную планету, разработанной Российской академией космонавтики имени Циолковского под патронажем Федерального космического агентства (Роскосмоса). При этом сами представители космической отрасли довольно высоко оценивают результаты даже завершившегося сокращенного эксперимента. Так, начальник Управления пилотируемых программ «Роскосмос» Алексей Краснов прямо заявил журналистам: «Эта программа позволяет приподнять промышленные мощности российской космонавтики, перевооружиться и начать заниматься перспективами». Но так ли это? Неужели для того, чтобы начать межпланетную навигацию, России достаточно посадить шесть человек в герметичный контейнер? Действительно ли программа «Марс-500» способна «перевооружить» отечественную космонавтику?